"Республика" Хилово

Кто и почему дал деревне в незапамятные времена название Хилово, история умалчивает. Может, поначалу не дома в ней были, а хижины: маленькие, на скорую руку, недолговечные. А может быть, место слыло гиблым, или жили здесь люди слабые и больные? Или первый житель этого края был некто Хилов? Вполне возможно и то, что какой-нибудь самодур-помещик дал деревне такое обидное имя... Все это сейчас неважно, потому что в настоящем своем виде деревня ну никак не оправдывает названия. Так и хочется сказать про нее "белокаменная".

Высокие, новые добротные дома, облицованные силикатным кирпичом, как жемчужины, расположились по пригоркам и низинкам. За ними как-то спрятались, съежились дома деревянные. За деревней тихонько течет речка средь высоких, обрывистых, густо заросших ивняком берегов. А кругом - простор. Такой, что даже дышится по-иному. Чистый, пахнущий разнотравьем вкусный воздух сам впивается в грудь. И понимаешь, почему местные жители, понаехав в Хилово отовсюду, через год-другой начинают признаваться в любви этой деревне, а через три - называть родной.

Пикник на обочине

В Хилове накрытые столы прямо на деревенской улице - дело обычное. "Начинают" их три-четыре человека, а дальше - присоединяйся, кто хочет, здесь лишних не бывает. Захвати тарелочку с немудреным салатиком и приходи посидеть, о жизни посудачить, радостями поделиться или горестями. В этой деревне все рассказать можно. Сплетни не поползут.

Раз в год - в Ивана Купалу 7 июля - хиловцы собираются за столом все. Иванов день здесь празднуется испокон века, и пикник на обочине, вернее, у околицы - своего рода обряд, ритуал. Нынче "гуляли" на краю деревни. Принесли снеди, крепкой "хиловки" собственного производства, лимонадов, и потекла беседа. Вспомнили прошедший от последнего "Ивана" год, помянули погибшую недавно внучку Анфисы Александровны Волосниковой и ушедшего от нас Курылева Н. А., который вдохнул в умиравшую, было, деревню вторую жизнь. Подняли бокал за здоровье Александра Ивановича Григорьева, который в этот день праздновал свой день рождения. Культработник Высоцкого дома культуры Тамара Ивановна Алексеева для этих "посиделок" подготовила небольшую развлекательно-игровую программу, чтоб народ не заскучал. И надо было видеть, с каким азартом включились в немудреные конкурсы молодые и далеко не молодые люди, как искренне весело им было, каким визгом и хохотом встречали они чьи-то выигрыши и чьи-то проигрыши. И не было среди них ни пьяных, ни даже "навеселе", на столе в бутылках не убывало спиртное, никто не сквернословил. За весь день с мужской половины стола проскочило единственное крепкое словечко, но соседи сразу зашикали, и больше никто не решился выражаться "по-вольному".

Переговорили в тот день хиловцы, наверное, обо всем на свете. А потом все дружно пели песни и даже танцевали под магнитофон. День повернул в вечер, но пикник у околицы продолжался.

"Я отдыхаю здесь душой"

Глава Высоцкой сельской администрации Валентина Ивановна Кузьмичева призналась, что Хилово на территории сельсовета - самая лучшая деревня. Лучшая потому, что дружная, беспроблемная, мудрая какая-то даже. Здесь всегда тихо и мирно, словно острых моментов не возникает вовсе. Они, конечно же, случаются: жизнь есть жизнь, но в деревне принято гасить ссоры, а не разжигать их до скандалов. А еще здесь принято решать самим свои проблемы, не бегать в сельсовет по пустякам, а порой даже и не по пустякам. "Мне чаще из Хилова сообщают о сделанном, чем просят помощи, - говорит Валентина Ивановна. - Например, люди взяли на свое содержание местный водопровод и все неполадки на нем, все ремонты производят сами. Что там сгорело, что заменено, мне они даже не говорят. Собирают деньги по деревне и все ремонтируют. Не было в Хилове ни одного телефона - подсуетились, провели. Тут староста постарался - Иван Васильевич Пантелеев, поднял старые связи, которые наладил еще в бытность председателем колхоза имени Чапаева, мужчины заготовили в лесу 20 столбов, сами поставили линию и даже кабель протянули. Связисты только проверили, правильно ли все сделано, да эту линию подключили. Теперь в двух домах деревни стоят телефоны. Пользуется ими безотказно вся деревня".

Еще В. И. Кузьмичева рассказала, что горя не знает со сбором в Хилове местного налога, что его в полном объеме приносит ей помощник старосты А. А. Волосникова, что если к кому-то в дом приходит горе, то помогает ему вся деревня: деньгами, работами какими-то, всем, чем можно. "Хилово у нас, словно самостоятельная республика, где жизнь построена на разуме, на честности, на ответственности и доброте", - подвела черту глава администрации.

Местная Америка или вечные традиции?

Мы идем по сельской улице. Асфальтированная дорога то поднимается на холмы, то стекает вниз. С двух сторон смотрят на нее дома. Вторая улица "этажом" выше - на другой линии холмов. Возле домов сады, заботливо обихоженные огороды. Новые дома, сады молодые... Кто они, эти люди, которые здесь живут? Как удалось в крутое безденежье отстроить такую деревню? Почему для жизни они облюбовали именно Хилово? Рассказали сельчане, что деревня на этом месте стоит испокон века. Она была большой, застроенной плотно. (Когда копали фундаменты для новых домов, постоянно мешали фундаменты старые. Где ни копни - везде выложенный камень). До войны в Хилове стояло десятка четыре домов (дворов, как здесь говорят) и жило больше ста человек. Война раскидала их по свету кого куда, многих сгубила. После Победы далеко не все вернулись в родные края.

Деревня так больше и не стала многолюдной. Даже сейчас, в пору "ренессанса", в ней не больше 30 человек. Молодежь уезжала, старики умирали, Хилово хирело и дошло до стадии умирания: в конце 80-х в нем оставалось всего-навсего два обитаемых дома. Именно в то время руководство автоколонны № 1508 решало вопрос, где строить для себя подсобное хозяйство: свиноводческую ферму, жилье для обслуги, а заодно и для желающих переселиться за город своих работников. Выбор пал на Хилово. Тогда и начали вставать здесь новые кирпичные дома, были проложены инженерные сети, а улица оделась в асфальт. На въезде в деревню встала ферма с поросячьим населением. Правда, проработала она недолго, потому что крах экономики в 90-х, развал Союза разрушили много предприятий. В их числе оказалась и автоколонна. А деревня осталась. Жители ее поменяли места работы, трудятся почти все в Старой Руссе, а домой едут в "спальный район", в Хилово.

Почему же они так легко сошлись, сжились, сроднились? Этот вопрос, оказывается, многие себе задавали. Потому и два ответа возникли разом, что называется, сходу. Первый - "диагноз" местных жителей. Они считают, что во всем виноваты старые традиции. Хилово всегда было дружным и спокойным. Вот несколько коренных хиловчан и "заразили" приезжих приветливостью и бесконфликтностью.

У некоторых переселенцев точка зрения другая. Смеются: мол, мы сюда съехались, как когда-то выходцы со всего света в Америку. Они там великое государство отгрохали, а мы свою маленькую республичку, политика которой - мир и согласие. Какая из этих версий убедительнее? Скорей всего, завязались в узелок и та и другая.

Судеб их простое полотно

Хиловцы дружны во всем, в песне - тоже. В лад, не в лад, но "Огней так много золотых" тянут все. От песни светлеют лица, разглаживаются морщинки. Посмотришь внимательнее на человека - и вот уже в общем хоре отчетливо различаешь его голос. Из "голосов" ежедневной жизни каждого складывается и жизнь деревни в целом. И все-таки у каждого своя судьба, своя дорога. В. С. Зингеров работает в милиции, А. И. Григорьев - в муниципальном предприятии "Уют", Н. И. Барабанова- в рентгенкабинете городской поликлиники, Н. И. Зингерова заведует магазином "Арго", что у Центрального рынка в Руссе, Г. С. Григорьева - в физкабинете ЦРБ, Г. А. Белоусова - в кожно-венерологическом диспансере, И. В. Пантелеев - в частном предприятии.

А. А. Волосиикова и Ф. А. Иванова - пенсионеры. Фаина Александровна - самая старшая в деревне, недавно схоронила мужа, но горя своего старается не показывать. Они обе - коренные, еще довоенные местные жительницы. Фаина Александровна говорит, что о себе рассказывать вроде как и нечего: в деревне она жила безвылазно-безвыездно несколько десятков лет, так и зовет себя "невыездной". Работала в колхозе в полеводстве и на ферме. Не знала ни отпусков, ни отгулов. В декрете тоже не была и всех своих семерых детей родила дома. Выжили только пятеро. Все сейчас далеко. "Вот и все обо мне", - улыбается и замолкает. Тихая, скромная, незаметная.

Анфиса Александровна - совсем из другого теста. Мириться с судьбой, жить так, как велят обстоятельства, она не желала сызмальства, с тех пор, как фашисты ее, шестилетку, вместе с мамой забрали в концлагерь, что был неподалеку. Помнит она лютые морозы, от которых разум мутился, помнит, как маму отправляли собирать после боев убитых и перевозить их на санях к местам захоронений, помнит, как сидела на этих же самых санях рядом с окоченевшими трупами, почти босая и просила-умоляла маму, чтобы сняла с убитого дяденьки валенки: ему они уже не нужны, а у нее ножки обмерзают... Еще помнит, как "вырвалась" из колхоза в город. Невероятно, но в послевоенные годы, когда сельчан насильно удерживала в деревне политика государства, она сумела "сняться с якоря", паспорт получить, жить так, как сама считала нужным. Сбежала к маминому брату в Воркуту, там моментально вышла замуж, вскоре вернулась в родные места с мужем-гармонистом и паспортом. В колхоз обратно не пошла, обосновалась в городе. Но... так к нему и не привыкла. За три года до пенсии снова поселилась в Хилове - в новом доме. Работала на дворе свинаркой. И опять бы пошла, если б живность там появилась. Силы-то есть.

Рядом с Анфисой Александровной сидит Любовь Павловна Пантелеева - супруга старосты деревни. Молодая, красивая, быстрая в движениях. "Про меня рассказывать нечего, - машет рукой, - безработная". "Ничего себе безработная, - возмущаются ее соседки. - Не подумайте так Любу назвать! Напишите, домохозяйка, а еще лучше - фермерша. Сами посудите; у нее 3 коровы, 20 овец, поросенок, огород не меньше гектара. И все обихожено, обряжено ее руками, дом, как игрушка, в доме все блестит. Люба с утра до ночи волчком крутится. Скажет тоже, безработная...".

Любовь Павловна не спорит, смеется. А мне кажется, что она - стержень деревни, человек, поддерживающий в ней крестьянскую суть сейчас и завтра. И думаю о том, что когда пойдут на пенсию "горожанки", тоже заведут овец и коров, может быть, и привяжут себя к этой земле еще крепче.

Пусть будет вечным праздник жизни

Теплая лента асфальта зовет пройтись по деревне из конца в конец, словно обещает на другой околице маленькое чудо. Чуда, конечно, нет. Есть душистые заросли дикого тмина и сине-сумеречные сполохи полевой герани, которые спускаются прямо к воде нереально узенькой речки Снежи. Местами она не река - ручеек, затянутый листьями желтых кувшинок. Они такие огромные, что кажется, по ним, как по мосту, можно перебежать на тот берег. С купальни слышен детский смех: ребятня с нырялки сигает в воду. А улица молчит. Но это молчание - живое. Население деревни занято на огородах: полет, поливает, окучивает. Потому и стоит стеной картошка, обещают несметный урожай помидоры, раскинула листья капуста. Деревня живет, деревня трудится, празднует свой ежедневный праздник жизни. И вдруг появляется в голове песенная строчка: "Здесь все кипело, здесь все цвело и пело". Перевести ее в настоящее время - и получится деревня Хилово, такая, какая она сейчас есть. Только бы ее праздник жизни никогда не кончался.

Т. ВЕТРОВА.
(газета "Старая Русса", 31 августа 2002 г., № 108)