(публикации, посвященные
жизни и творчеству Ф.М.Достоевского в Старой Руссе, заметки
об истории создания Дома-музея Ф.М.Достоевского, старых и новых
разделах его экспозиции, материалы экскурсий по Старой Руссе,
посвященных великому писателю, публикации специалистов о биографии
и литературном наследии Ф.М.Достоевского)
Ф. М. Достоевский:
к 180-летию со дня рождения русского
гения
В Старой Руссе 11 ноября открыли
памятник русскому писателю Ф. М.
Достоевскому. Открытие приурочено к
180-летию со дня рождения русского
гения. Памятник установлен близ дома-музея
Достоевского в Старой Русе, которую
под названием Скотопригоньевск Федор
Дмихайлович описал в романе "Братья
Карамазовы". Автор памятника –
известный московский скульптор
Вячеслав Клыков.
А в Санкт-Петербурге
в музее Достоевского 11 ноября в день
рождения писателя состоялось
открытие выставки театрального
костюма "Свету ли провалиться или
мне чаю не пить", которую хранители
музея подготовили в память об авторе
"Братьев Карамазовых". Этот роман
был написан в последней квартире
Достоевского. Известно, что характеры
своих героев он часто продумывал за
чашкой чая. Исторический самовар
выставлен вместе с костюмами героев,
жизнь которым дал Достоевский. На
выставке представлен серый пиджак,
который был сшит по фигуре
Смоктуновского – великий актер играл
князя Мышкина на сцене БДТ. Есть и
черный сюртук, который принадлежал
герою Евгения Лебедева – Фоме
Опискину из "Села Степанчикова".
О творчестве
великого писателя написано очень
много. Творчество Достоевского
оказало мощное влияние и на мировую
литературу. Его произведения изучают
в университетах Европы и мира, о его
героях до сих пор спорят критики, его
романы инсценируются и
экранизируются во всем мире. "Величайший
из великих", - так оценивает
Достоевского мировая критика.
Замечательный
русский философ, публицист и критик
Василий Васильевич Розанов в своих
блестящих и нередко парадоксальных
статьях уделял исключительное
внимание творчеству Достоевского.
Приводим несколько высказываний В. В.
Розанова. "Преступление и наказание"
- самое законченное в своей форме и
глубокое по содержанию произведение
Достоевского, в котором он выразил
свой взгляд на природу человека, его
назначение и законы, которым он
подчинен как личность. Но "Идиот"
- это было его любимое создание;
кажется, самое свободное, наименее
связанное с волнениями текущей
действительности. Странный колорит
лежит на этом романе; все фантастично
здесь, и, вместе, как будто это
фантастическое - звездный, мерцающий
свет, падающий на серую нашу
действительность из далекого,
далекого будущего. Колорит этого
романа, но уже с чертами более ясными и
поразительными в своем смысле,
повторяется в двух только
произведениях: "Сон смешного
человека" (в "Дневнике писателя"),
и в разговоре Версилова с "подростком"
(см. "Подросток"), и, отчасти, в
знаменитой Пушкинской речи.
Аскетизмом, чистотой и высшим духом
примирения и со страданием человека, и
с его бедностью духовною веет от всех
этих произведений, глубоко однородных
и представляющих как бы антитезу
мучительно-беспокойным созданиям
вроде "Записок из подполья", "Pro
и Contra" и "Легенда о Великом
Инквизиторе"; это - рафаэлевские
черты, это - его успокоение, которое
мелькает нам сквозь бури Микель-Анджело.
В течение всей
жизни, с ранних лет, Достоевский
хранил в себе какой-то особенный культ
Пушкина; нет сомнения, что в натуре
своей, тревожной, мятущейся, тоскливой,
он не только не имел ничего
родственного с спокойным и ясным
Пушкиным, но и был как бы
противоположением ему, сближаясь с
Гоголем и, еще далее, быть может, с
Лермонтовым.
"Карамазовщина"
- это название все более и более
становится столь же нарицательным и
употребительным, как ранее его
возникшее название "обломовщина";
в последнем думали видеть определение
русского характера; но вот
оказывается, что он определяется и в
"карамазовщине". Не правильнее ли
будет думать, что "обломовщина" -
это состояние человека в его
первоначальной непосредственной
ясности: это он - детски чистый,
эпически спокойный, - в момент, когда
выходит из лона бессознательной
истории, чтобы перейти в ее бури, в
хаос ее мучительных и уродливых
усилий ко всякому новому рождению; "карамазовщина"
- это именно уродливость и муки, когда
законы повседневной жизни сняты с
человека, новых он еще не нашел, но, в
жажде найти их, испытывает движения во
все стороны, чтобы из самого страдания
своего в момент нарушения известных и
священных заветов - найти, наконец, эти
последние и подчиниться им. Главы "Братьев
Карамазовых", "Pro и Contra" и "Великий
Инквизитор" - центральные не только
по отношению к роману, в котором они
содержатся, но и по отношению ко всему
длинному ряду произведений
Достоевского, который можно
рассматривать как предварительные,
неясные и неполные вариации
мучительной темы, вылившейся
неожиданно почти, почти без связи с
самим романом, в этих главах, по
времени написания - почти
предсмертных. Гений писателя
поднимается здесь на высоту, на
которую еще не восходил до него никто
в художестве: в чудной сцене, где
представляются, в узком подземелье,
вновь сведенными Христос и человек, -
Бог принимает исповедь от твари своей
за все тысячелетия ее страданий,
смрада, греха и могучих и напрасных
усилий превозмочь это. Было бы
затруднительно в целой всемирной
литературе найти какие-нибудь
аналогии этой сцене; чтобы отыскать их,
нужно обратиться к памятникам
письменности совсем другого рода".
