|
|
|
|
|
|
Эхо войны “…ГОРЛО ЛОМАЯ ВРАГУ” День Победы, даты битв под Сталинградом, на Курской дуге, снятие блокады Ленинграда, дни освобождения крупных городов... Как много их, дат, связанных с Великой Отечественной, когда вся страна вспоминает военное лихолетье, славит героев второй мировой, скорбит о павших. Нынче август подарил новгородским ветеранам еще одну дату — 60-летие со времени начала партизанского движения в области. Вспомнить, как это было, рассказать о нескольких эпизодах боевой юности редакция “Старой Руссы” попросила двух бывших партизан Дмитрия Афанасьевича САЖНЕВА и Михаила Ивановича АНИСИМОВА. “Потери в стане врага — это наш вклад в победу” Д. А. Сажнев рассказывает: “Меня военная дорога увела еще семнадцатилетним мальчишкой зимой 1942 года. Отряд формировался в Парфино. Когда необходимое количество человек было набрано, нас через Ловать перебросили в Дедовичи Псковской области, в партизанский край. Партизаны были неплохо вооружены, у них были даже пушки, самолеты садились на довольно хорошие аэродромы. Задача была одна: как можно больше нанести урона противнику, не давать ему покоя, все время держать в напряжении. Основной нашей задачей были диверсии: подрывы вражеских эшелонов с оружием, живой силой, двигавшихся на фронт. Мы с ней справлялись. Учились диверсионному ремеслу быстро: война не давала времени на раскачку. Я, например, на первое свое серьезное задание вышел уже через несколько месяцев. Нашей группе надо было подорвать вражеский эшелон на пути в районе деревеньки Апросово, что в двух километрах от Дедовичей. Фашисты боялись партизан и жестко контролировали железнодорожное полотно. Наша группа пробиралась к нему целую неделю. Наконец, подобрались, даже яму вырыли под взрывчатку. Но заложить ее не успели: показался патрульный отряд. Мы быстро отошли в лесок. Немцы, конечно, яму обнаружили, но искать нас не стали, пошли дальше. Мы же быстро вернулись, заложили 18 килограммов тола, стали ждать эшелон (он вот-вот должен был проследовать). Поезда нет и нет. Зато к обнаруженной патрулем яме идет группа немцев, человек примерно в пятьдесят. Подошли, остановились, мы в бинокли видим, что вот-вот начнут проверять, что там. Ну не дать же им возможность обезвредить взрывчатку! Когда все сгрудились возле подозрительного участка, один из нас дернул за шнур... Немало фашистов полегло в тот раз. Но партизан начали искать. Многие из нас были контужены близким взрывом, но все же нашли в себе силы, чтобы поскорее отойти в лес. К тому моменту, когда фашисты окружили тот участок, где находились партизаны, их уже след простыл. Тогда по следу пошли враги с собаками. Шли упорно и долго, километров десять они преследовали нас. И неизвестно, чем это преследование закончилось бы, не встреться нам на пути болото. Оно и спасло группу. В свой гарнизон мы пришли без потерь. А потом был бой за деревню Апросово. Я в нем был серьезно ранен и переправлен в госпиталь под Валдай... Вскоре мне исполнилось 18 лет, пришла пора служить в рядах Советской Армии. Воевать пришлось под Москвой, почти в родных местах — Великих Луках и Новосок ельниках, в Прибалтике. Учитывая партизанское прошлое, командование определило меня в полковую разведку. Задания выполнял в тылу врага, все они были из разряда особо сложных. За них Родина отметила мой вклад в борьбу с врагом двумя орденами Славы — второй и третьей степеней — и восемнадцатью медалями”.
Даже дети рвались на войну и чувствовали себя защитниками Родины
М. И. Анисимов вспоминает: “Я родился и вырос на той территории, которую впоследствии стали называть партизанским краем. Партизанское движение на ней началось уже в августе 1941 года и до декабря контролируемые партизанами территории жили обычной жизнью: там функционировали сельсоветы и школы, больницы и колхозы. Первую попытку разгромить край фашисты предприняли в конце 41-го. Ничего у них не вышло, но урон они все же нанесли ощутимый: пожгли немало деревень, убили ничем не повинных людей. В деревнях Папоротново, Перстово расстреляли, помню, по восемь человек. Так они надеялись держать нас в страхе и покорности. У нас, подростков, молодежи, такие действия врага вызвали реакцию обратную: не подчиняться ему, а мстить. Мы рвались на фронт, но нас не брали: мол, что там делать шестнадцатилетним пацанам. Домой отсылали и партизаны. Однако за первую военную зиму их отряды понесли серьезные потери, стала ощущаться нехватка бойцов и меня с друзьями приняли. Я попал в отряд имени Красавина, в подразделение, где были бывшие работники Старорусского фанерного завода. Скидок нам не делали, спрос был одинаковым со всех. И правильно: Родину надо было защищать. Меня определили как второй номер расчета ручного пулемета. Второй номер — это боец-подсобник, который во время боя обеспечивает пулеметчика боеприпасами, а между боями носит диски, гранаты, харчи... Представьте себе пацаненка, нагруженного металлом! Как это было тяжело, как трудно! Жара одолевала, комары, но ничего не должно было отвлекать бойца. Сложность заключалась и в том, что верховное командование порой не могло определиться, какие возможности для действий предоставить партизанам, обороняться им или вести активную диверсионную деятельность. Сначала остановились на обороне. И потеряли множество людей, которым могли бы сохранить жизнь. Что вспоминается? Бои, какие-то горькие истории, эпизоды. Например, наступление фашистов на партизанский край в июле 1942 года. Вражеские танки оттеснили наш отряд обжитого места в районе Мосихи. Отошли метра на два. Командование метало громы и молнии: как посмели не выстоять? Приказано было занять прежние позиции. Нам это, конечно, не удалось. Помню, “поливают” нас фрицы из минометов, я вижу, что мины ложатся все ближе и ближе к нам. Говорю товарищу: “Сейчас и нас достанут”. И точно: взрыв вблизи от меня, и боль, струйки крови по телу, огонь в ноге. Товарищ спрашивает: “Можешь идти?” “Не знаю”, — отвечаю. Но все же как-то встал, поковылял с посторонней помощью, нога подворачивается, а делать нечего. Добрели до второй линии обороны, там медсестра меня перевязала, поковылял дальше — к своей деревне. Отец встретился по дороге, на руках донес до дома и этот же день переправил в партизанский госпиталь. Помню, как после Курской битвы, поняв, что перевес в войне наступил и был в пользу наших, потянулись к партизанам многие власовцы, полицаи, окруженцы. Одного они боялись: карательных мер. С одной такой группой власовцев встретился и наш отряд. Им, изъявившим желание воевать с врагом на нашей стороне, командир тогда сказал: “До конца никаких мер к вам мы принимать не станем, а что будет после войны, решать не мне”. Многие тогда пополнили ряды партизан. А еще часто вспоминаю свой первый парашютный прыжок. Это было зимой. Представьте себе, каково это — прыгать в первый раз да таким нагруженным. Парашют за плечами, рюкзак со всем необходимым для жизни, с продуктами — спереди, по бокам закреплены боеприпасы, да и одеты мы были по-зимнему: во все теплое и громоздкое. Мы в такой “экипировке” и на земле-то стояли нетвердо, малейший толчок — и падали, а тут прыжок с высоты, да еще и впервые. Как сейчас вижу: боец, который должен был прыгать передо мной, намертво вцепился в поручни внутри самолета, два инструктора не могли оторвать его и отправить “в свободный полет”. И это несмотря на то, что парашют открывался автоматически. Я прыгнул сам: сопротивляйся — не сопротивляйся, все равно полетишь вниз. Помню странное ощущение, когда раскрылся парашют: вроде бы, стоишь на месте, а земля приближается. Вот уже сигаретные точки сигнальных костров перестали быть точками. Вот уже и земля... Приземлился! Жив! Но не для всех прыжок закончился удачно. Парашют одного бойца не раскрылся, и он разбился, а второй застрелился. Нам объясняли: внешний пароль приземляющихся и встречающих был такой — белые шаровары от маскировочных костюмов. Вторая часть пароля — устная — у нас тоже была. Так вот встречающие “принимали” нас без белых шаровар и назвали совсем другое парольное слово. Тот, увидев, что к нему бегут люди полностью в темном, стал стрелять по ним, а последнюю пулю оставил для себя. Такие вот казусы на войне. Теперь это так далеко, что кажется нереальным. Но помнится, не может забыться. Это часть моей жизни, молодости, посвященной защите Родины в партизанском отряде”. Записала Т. ВЕТРОВА (газета “Старая Русса”, 18 августа, № 104).
|
|
