|
|
|
|
|
|
КНИГИ (виртуальный читальный зал)
Глава I СВИДЕТЕЛЬСТВА ГЛУБОКОЙ СТАРИНЫ Там русский дух Там Русью пахнет! А. С. Пушкин. В многовековой героической борьбе с природой, приспосабливаясь к ней и овладевая ею, зарождались древние формы жизни человека в бассейне озера Ильмень. Основной характер рельефа определен деятельностью ледника, неоднократно покрывавшего его территорию в начале четвертичного периода. Непрерывная тысячелетняя зима застилала тогда весь север нашей Родины километровым слоем льда. Со страшной силой скользил он со Скандинавских гор, сметая все на своем пути. Словно гигантский бульдозер, лед ломал каменные скалы; подобно огромной мельнице перемалывал и растирал их, обращая в щебень и песок. Как огромный каток, сглаживал дно, шлифовал и полировал валунные глыбы. Этот тысячетонный самосвал отвозил груз на поля и где останавливался — наваливал гряды и цепи холмов измельченного и перетертого материала, заравнивая многие углубления, забрасывая котловину Ильменя и русла рек. Мало-помалу климат становился теплее, громадные массы льда таяли и отступали. Мелело огромное море, на дне которого под исчезающим ледником оседали пласты наноса в виде валунного суглинка, покрытого песками и ленточными глинами. На постепенное падение уровня древнего моря указывают террасы, возвышающиеся по берегам Ильменя. Особенно живописны они вблизи населенных пунктов Коростынь, Ретле, Устрека, где выступают плиты красных и зеленых песчаников, глин, рухляков и известняка, относящихся к среднему и верхнему отделам девонской системы. Подобное встречается по среднему течению рек: Псижа (с. Буреги), Ловать (Курске, Блазниха, Жидовичи, Кулики), Робья (Старые Дегтяри), Холынья, Полисть... В этих слоях обнаружены окаменевшие остатки раковин моллюсков и панцирных рыб того периода. Новгородцы с давних пор используют известняк и песчаник для настилов дорог, о чем свидетельствует, например, Плитная улица на плане Старой Руссы до 1608 г. В стенах древних церквей города — Никольской, Мины, Георгиевской заложен красный ракушняк, белый известняковый камень и плита. Из этих материалов сооружены хозяйственные и жилые постройки во многих деревнях Приильменья. Но Ильмень — своеобразный водоем. Из-за больших колебаний уровня воды его площадь непостоянна. Весной многочисленные притоки переполняют озеро, и оно широко разливается, образуя безбрежное раздолье, называемое нашими предками Словенским морем. В засушливые периоды уровень значительно понижается, площадь сильно сокращается, обнажаются обширные отмели. Все это не могло не сказаться на здешних погодных явлениях и нашло отражение в древнем наименовании “Ильмер”, в буквальном переводе с финского “Озеро погоды” (“ильма” — воздух, “ярви” — озеро). Несмотря на некоторое повышение местности от впадины Ильменя во все стороны, особенно в юго-восточную и южную, куда заходят отроги Валдайской гряды, а также пересечение западной части края в меридианном направлении несколькими рядами невысоких продолговатых холмов, территория южного Приильменья, как следствие существования древнего моря, представляет плоскую низменную равнину. По границам ее разбросано свыше восьмидесяти озер (почти половина в дельте Ловати), и обширнейшие болота — “Невий мох”, “Полистовские” и “Рдейские мхи”. Непросыхающая грязь уже в те далекие времена лезла на соседние участки, особенно с подъемом уровня вод Ильменя к началу XVII в. Сфагновые мхи глушили иную растительность, даже леса, создавая на водоразделах мощные залежи торфа (от 1 до 6 м). В засушливые годы он представлял огромную опасность. Древние летописи нередко сообщают о крупных пожарах, охватывавших леса, болота и “землю”. Академик Эдуард Иванович Эйхвальд, предприняв в 1856 г. поездку в Новгородскую губернию и исследуя, в частности, изменения, происходящие в бассейне Ильменя, отмечал, что на месте больших болот в районе Белебелки и Должино в прошлом были леса, о чем свидетельствуют найденные здесь “большие толстые корни сосен и других хвойных деревьев”. На существование дубового леса в пойме Ловати и Полы указывают: река и деревня Подборовка, озерко Дубовое, пожня Дубровка... И сейчас среди ивовых и ольховых зарослей повсеместно встречаются остатки дуба в виде больших пней и корявой поросли. Заболачивание озер в дельте Ловати продолжается, они заносятся песком, илом и недалеко то время, когда совершенно исчезнут под покровом зеленой осоки. Из озер и болот берут начало многочисленные ручьи и реки южного Приильменья. Общее число их свыше тысячи семисот. На квадратный километр суши приходится 0,38 кв. км воды. Относительная рыхлость почвы, равнинность и медленное течение рек давали возможность растекаться водам в разные стороны, принимать самые различные направления. Трудно встретить подобную картину взаимной близости бассейнов таких рек как Ловать, Волга, Днепр, Западная Двина. Такая особенность при нешироких и пологих водоразделах, волоках облегчала заселение этих мест. Не случайно именно реки больше всего воспевались в песнях, упоминались в легендах и преданиях. Заселению края способствовали также благоприятные климатические и почвенные условия. Зима здесь не особенно суровая, хотя продолжается с ноября до середины апреля. Средняя температура января —9°. Весна поздняя, с частыми возвратами холодов, с умеренным половодьем, благоприятным для луговодства. Лето сравнительно теплое, с преобладанием ясных и погожих дней при средней температуре +17°. В течение года выпадает около 600 мм осадков. И, несмотря на то, что их количество преобладает над испарениями, густая речная сеть и хороший дренаж исключают заболачивание основных районов между Шелонью и Ловатью. Большое количество валунов и известкового щебня не снижали высокой сельскохозяйственной ценности почв. Дерновые слабоподзолистые, суглинистые и легкосуглинистые, с благоприятным механическим составом и карбонатностью пород (образованием в них карбонатов кальция, магния, железа и др.), они создавали вполне достаточные условия для развития и роста трав, зерновых культур, льна, конопли. Исключение составляли земли в районе Белебелки, Поддорья, Залучья, Молвотиц, где слабый дренаж, плотность материнских почвообразующих пород и ширина водоразделов обусловили сильную заболоченность. При большом скоплении валунов пахотные угодья представляют здесь узкие полосы вдоль речных путей. Следы человека Медленно отступал ледник на далекий север. Прошли тысячи лет, прежде чем исчезли его остатки. Наступило потепление, появилась растительность, реки и озера заполнились рыбой, в лесных зарослях расселились пресмыкающиеся, звери и птицы... И, наконец, спустя еще довольно продолжительное время, с луками за спиной и каменными топорами в руках пробились в новые неосвоенные земли первые жители Приильменья. Произошло это в эпоху так называемого развитого неолита. Их поселения обнаружены у истоков Волхова (урочище Коломцы, Перынь, Городище), на восточном берегу Ильменя (д. Войцы), в устье Шелони (с. Подгощи, д. Мстонь), в долине Явони (р-н Демянска). Немало стоянок найдено в Боровичском крае (даже целая мастерская по изготовлению каменных орудий у с. Егла). Каменными топорами и теслами люди того времени хорошо обрабатывали дерево, строили жилища на берегах или на сваях над озерами, выдалбливали челны, изготовляли деревянную посуду (впоследствии появилась и глиняная). Научились делать плетения из прутьев при постройке жилищ и рыбной ловле. Женщины, открыв свойства волокнистых растений, познали плетение сетей, ткачество. Началось приручение животных. II-I тыс. до н. э. Еще в III тысячелетии в степных районах юга было освоено скотоводство, дававшее постоянные запасы мяса, кожи, шерсти. На грани второго тысячелетия до н. э. пастушеские племена проникли в южное Приильменье. Пришельцы вели дикий кочевой образ жизни и нередко вступали в борьбу с местными племенами, о чем напоминают многочисленные находки по побережьям Ильменя, Шелони, Ловати, Полы, Полисти, Порусьи так называемых “боевых топоров”, просверленных, поражающих совершенством изготовления (см. карту). Как правило, они полированные, разных типов, в основном “клиновидные” и “секирообразные”. Последние, например, найденные у дд. Чернышеве и Черенчиц, явно подражают бронзовым, воспроизводят литейный шов и весь их облик. Долговременные оседлые поселения скотоводов были редкими: стада часто передвигались, каменными орудиями трудно было заготавливать корм. Но все же их поселение обнаружено южнее Новгорода, следы стоянки на берегу Мшаги и грунтовая могила с каменным ножом на скелете у д. Иваньково близ устья Шелони. Подобный нож найден и в Парфино. В Корпово, на берегу Ильменя, нашли не сверленый кремневый полированный топор, в селах Пола и Кузьминское — заготовки каменных орудий (тесел?), в Яблоново — грубые каменные фигурки... Одна из стоянок была на месте Старой Руссы. Ее следы обнаружил в 1939 г. А. А. Строков, тогда директор Новгородского музея, на мысу близ Воскресенского собора. Это были кусочки кремня и осколки керамики с ямочным орнаментом. В 1956 г. на расстоянии каких-то двухсот метров от собора в огороде откопали каменный боевой топор. В 1972 г. в районе “старого города” близ ц. Никольской нашли скребок времен позднего неолита. Через двадцать лет боевой топор обнаружили в пригородной деревне Медниково. XIV-XIII века до н. э. К этому времени, по-видимому, относятся и такие памятники как “знаки на камнях”. К сожалению, до сих пор никто из ученых ими не занимался. А некоторые из них настолько совершенны по изготовлению, даже отшлифованы, что вызывают невольное восхищение мастерством исполнителя. В новгородской печати послевоенной поры промелькнули сообщения о 24 камнях с рисунками, 7 из них находятся в южном Приильменье. Особенно живописен валун в д. Новосел Демянского района, сохранивший следы ступни человека, копыта косули, кабана, правой лапы медведя. На вершине плоского камня близ д. Слепично Холмского района — след ступни человека в обуви, а рядом — углубление в форме левой ступни. Следы человека изображены на валунах в с. Дретено и д. Кобякино, причем, на камне в д. Кобякино есть еще и след ребенка, за д. Медниково у Старой Руссы, и меж Взвадом и Торопно — следы в форме лаптя. Возможно, это и есть “межевые камни”, что ставились в ходе боевых столкновений. Но, когда на смену им пришли постоянные взаимоотношения, необходимость в них, естественно, отпала. Произошло смешение племен финно-угорской языковой группы, из которых формировались народности — карелы, вепсы, эсты (чудь), лопь (саами), ижора. Первые века н. э. Ведущей отраслью хозяйства стало животноводство, хотя в условиях Приильменья оно не могло полностью вытеснить охоту и рыболовство, исключить примитивное земледелие. А недавние “боевые топоры” использовались для охраны скота от хищников и грабителей. В это же время люди научились выплавлять и обрабатывать железо. Орудия из него были намного производительнее каменных и бронзовых. Теперь топором легко очищали большие площади от леса и кустарника, косой скашивали траву на корм скоту, железными инструментами быстро и качественно обрабатывали дерево. Распространению железных орудий в Приильменье способствовало освоение запасов руды в здешних болотах и озерах. Резко изменилась хозяйственная деятельность: старые потребительские формы — рыболовство, собирательство, охота — стали вспомогательными, а земледелие и скотоводство — ведущими, как производящие. Возросла в связи с этим роль мужчин, на смену матриархату шел патриархат. Родовой строй распадался, но подготовка поля для земледелия в лесной зоне требовала коллективного труда. Поэтому по-прежнему жили и вели хозяйство большими группами родственников. На рубеже нашей эры изменилась и топография поселений, — открытые сменялись укрепленными, так называемыми “городищами”, “городками”. Они располагались в тех же речных долинах на удобных для обработки плодородных плато (питьевая вода, рыба, пути сообщения). В то же время на местах, имевших естественную защиту: на островах или мысах, прикрываемых с двух-трех сторон водою (или болотом). Площадки выравнивали, ограждали тыном или рубленой из бревен стеной. Со стороны подъездов устраивали искусственные преграды из рвов и земляных валов. Люди жили в шалашах конической формы с углубленной в материк центральной частью — типа землянок. В быту пользовались костяными, бронзовыми и железными предметами, свидетельствующими об известной преемственности их культуры с эпохой бронзы и позднего неолита. Таких городищ в Новгородской области обнаружено и изучено до 40, главным образом в районе Новгорода и Боровичей. И лишь одно на берегу Ловати в Сельцо. Изменялся этнический состав. В южное Приильменье из восточной Прибалтики продвинулись латышско-литовские племена, возможно частично еще в эпоху неолита, что доказывают находки янтарных украшений и каменных орудий, характерных для их культуры. В дальнейшем типы городков изменяются, увеличивается их мощность, усложняется оборонительная система, представляющая разнообразные сочетания валов и рвов. Постепенно появляются наземные прямоугольные в плане жилища столбовой конструкции размером 2,5 — 3,4 X 3 — 6 м. Внутри их — очаги овальной формы с глинобитным бортиком. Появление славян “Начальная история расселения славян в Восточной Европе была более сложной, нежели представлялось раньше, — говорит академик В. Л. Янин в предисловии к изданию Н. И. Костомарова, 1990 г., — Северо-Западная Русь, сохранившая древние вечевые порядки на многие столетия, вписала в себя не днепровский, а главным образом западнославянский контингент населения. Северу и Югу были присущи различающиеся традиции, а Древнерусское государство возникло в результате объединения в IX-Х вв. двух систем славянства”. Разъясняя сказанное, Валентин Лаврентьевич напоминает, что до сих пор в исторической литературе исходным пунктом являлось то, что “Новгород и другие северно-русские центры были основаны “южно-руссами”... И все восточноевропейское славянство распространилось “из одного центра — Поднепровья”. Лозунгом такого представления служат летописные слова Олега о Киеве — “матери городов русских”, хотя эта фраза говорит лишь о выборе новой столицы, это греческое “метер-полис”, метрополия. В соответствии с этим и язык до XIII в. был единым. Между тем исследования языка берестяных грамот обнаружило существование древнейшего новгородско-псковского диалекта, который... существенно отличался от южнорусского, но был сходен многими элементами с языками балтийских славян, а также сербско-словенской группы южных славян. Эти наблюдения подкрепляются анализом именослова, микротопонимики и гидронимики”. На это обращал внимание еще на рубеже XX столетия великий ученый Алексей Александрович Шахматов, редактор выпусков академического “Словаря русского языка”. Изучая летописи, исследуя историю русского языка и его диалекты, он пришел к выводу, что древние славяне зародились в верховьях Вислы, на берегах Тисы и на склонах Карпат (современная восточная Венгрия и южная Польша). Во II в. нашей эры началось Великое переселение народов, когда от берегов южной Швеции — Готии отошли первые три эскадры храбрецов и высадились в устье Вислы, поднялись к ее верховьям, дошли до Припяти и вторглись в приднепровские степи, затем вышли к Черному морю. Они пересекли Дунай и ворвались на территорию Византии. К IV в. их царь Германарих подчинил почти всю Европу, включая Крым, Поднепровье и верховья Волги... Но с востока уже надвигалось монгольское племя гуннов. Гибель державы готов, разбитых на южном Дунае и в Поволжье, обеспечила свободу действий славянам. Последние еще во II в. продвинулись до берегов Балтийского, Адриатического и Эгейского морей. Их соседями с запада были германские племена, на северо-востоке — так называемые балты: пруссы, литовцы, латыши, ятвяги, заселившие территорию после ухода ледника. Далее жили финские племена: эсты, суоми, “чудь белоглазая” и др. VI — VIII вв. Славяне участвовали в готско-гунской войне и, участвовали на стороне гуннов. Народ сильный и энергичный, они продолжали продвигаться на север, где их звали венеды (слово, сохранившееся в эстонском языке); на юге — склавины и на востоке — анты (греч. “поляне”) дошли до рубежа Днепра и озера Ильмень. Постепенно осваивая приозерные поймы и долины Меты, Шелони, Волхова, пришельцы достигли Ладоги. Древние летописи свидетельствуют, что здесь жили словене (ильменские), а южнее и юго-западнее их — кривичи. На путях освоения территории мужественными племенами осталось много следов поселений — селищ и городищ, погребальных сооружений — сопок и длинных курганов. Сопки — конусообразные или полусферические насыпи высотою 2-3 м, в основании круглые диаметром 12-30 м. На территории современной Новгородской области к началу XX столетия одиночных и группами их еще сохранялось более 560... Трупы славяне сжигали на кострах, а прах переносили на избранное место и засыпали землей, вернее, желтым речным песком. Умирали другие члены семьи — их останки помешали туда же. Так постепенно вырастала сопка. По тому же обряду кривичи хоронили в длинных курганах, но насыпи увеличивались не в высоту (не превышали 1,5 м), а в длину от 6 до 80 м. Иногда сожженный прах помещали в глиняные сосуды. Предметы быта и оружие тоже сгорали, и находят их редко. Длинные курганы можно увидеть в устье Меты у д. Рышево, на Явони у д. Пески, близ деревень Мануйлово и Дубки на Поле, у д. Свинорой на Лоринке... Прежнее население тоже никуда не уходило. “Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев, — говорит замечательный историк В. О. Ключевский. — Чудь, постепенно всею своею массою с антропологическими и этнографическими особенностями, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности”. Процесс славянизации был длительным и неравномерным. Благодаря этому в наследие пришельцам достался значительный запас географических имен аборигенов. Выше уже говорилось о возникновении названия озера Ильмень. Река Мста (фин. “муста” — черная), “Невий мох” (фин. “нева” — болото). В Руссе — “Емецкий конец” и “Емецкое болото” в районе современных бань (др. фин. племя “Емь”). Предместье “Коломец” у Городка находит единственное объяснение — “чудское кладбище”. Реки и озера были богаты рыбой, леса — зверьем и птицей. Поэтому большое значение в экономике и быте жителей Приильменья имели рыболовство и охота. Здесь водились ценные звери — источники питания и одежды, предметы торговли и обмена: лоси, кабаны, козы, бурые медведи, лисы, белки, куницы, бобры, рыси, волки, зайцы. Сколько же их было тогда, если за охотничий сезон 1926 — 27 гг. в Старорусском уезде подстрелили 20 тысяч зайцев и 10 тысяч белок. Последний кабан был убит в 1922 г., а коза — в конце 20-х. Пернатое царство вообще поражало обилием — до ста пятидесяти видов, в их числе: тетерева, рябчики, глухари, куропатки, гуси, утки... Даже в Х в. “ловы” и “перевесища” составляли основу княжеского хозяйства, а позднее были неизменным пунктом договоров с Новгородом. Дичи водилось такое множество, что, сколько ни истребляли, она как будто не убывала. Серьезной отраслью являлось и пчеловодство. Своего рода натуральные пасеки — бортные деревья отмечались “знаменем”, знаком собственности. Лес служил и надежным убежищем во время вражеских нашествий. Пришельцы к тому же не довольствовались землянками и полуземлянками. На плотных глинистых и каменистых почвах к середине VIII в., как утверждают археологи, им на смену окончательно пришли рубленые из бревен избы до 8-10 м в длину и 6-7 м в ширину. В центре — печка — каменка, топившаяся по-черному. Потолок отсутствовал, дым выходил в отверстия на крыше и фронтонах. Вдоль невысоких стен стояли нары, пол был земляной или деревянный. Кровля двухскатная из толстых плах, вплотную пригнанных, покрытая берестой и засыпанная землей. Со стороны входа — помещение типа сеней. В такой избе могли жить до тридцати человек, то есть большая патриархальная семья. Отапливались березой и осиной, освещали избу лучиной, обзаводились деревянной утварью и посудой. Обувались в лыковые лапти, не могли обойтись без мочала. Однако с приходом славян в хозяйстве господствующий характер последовательно приобретало подсечное земледелие, особенно в междуречье Шелони и Ловати. Об этом напоминают деревни Посечище, Пеньково, Корчище, Гарижа... Что, естественно, вело к уничтожению девственных лесов. А тут еще солеварение, пожирающее огромное количество деревьев всех пород и видов. Так что уже тогда вставал вопрос о бережном отношении к лесу. Да и подсечное земледелие само по себе не могло решить проблему повышения плодородия используемых полей, которые составляли всего около трети территории Старорусского края. И в IX в. наравне с подсечной быстро развивалась обработка уже готовой пашни сохой с железным наконечником — лемехом. Увеличивался спрос на сельскохозяйственные орудия, средства транспортировки. Лошадь уже использовалась как тягловая сила. Все сильнее проявлялось имущественное неравенство. Патриархальные семьи распадались на индивидуальные. Вместо обширных помещений строили сравнительно небольшие избы, в 20-30 кв. м. Росло число купцов, порвавших с сельской общиной, к ним примыкали ремесленники, работавшие не только на заказ, но и рынок. О сказанном можно судить по захоронениям того времени: в одних могилах никакого инвентаря, в других — вплоть до боевых железных топоров. А близ Устреки вместе с прахом обнаружили весы. Порывающие с сельским хозяйством были первыми жителями торгово-ремесленных рядков, как Руса-Марево, Велилы... Формировались городки — Демон, Молвятичи (Молвотицы)... Из таких поселков, судя по названиям славянских концов — “Середка” и “Рогов”, финно-угорских “Емецкий” и “Коломец” — выросла Руса. Наряду с другими факторами важнейшее значение здесь, конечно, имела добыча соли — “золота раннего средневековья”. Это было время, когда племенные вожди периода родового строя становились князьями. Они содержали отряды вооруженных наемников, захватывали чужие земли, собирали дань. Часть завоеванного отдавали во владение дружинникам и воеводам. При раскопках Старой Руссы, как и в Новгороде, видно безраздельное господство огромных усадеб. И основу древнейших поселков на месте будущего города, несомненно, составляли они, из века в век сохраняя границы, обнесенные частоколом. Солеварение — первопричина возникновения города Значение соли было известно еще древним римлянам и грекам. Они добывали ее естественным испарением морской воды в искусственных прудах. Соль издавна служила приправой и средством консервирования. Некоторые народы верили, что она изгоняет злых духов. Тяга к этому минералу — инстинкт не менее мощный, чем жажда, хотя и порция ежедневная совсем незначительная. Организм человека автоматически снабжается солью только при употреблении мясной пищи. В Центральной Европе, где солнце не столь жаркое, вынуждены были выпаривать ее над кострами в подвешенных глиняных горшках. Так кельты Люнебурга добывали соль уже свыше пятисот лет до нашей эры, пока не уничтожили окрестные леса. Но более благоприятный путь к минералу открыли в древности жители альпийской деревушки Хальштатт, пробив глубокие штольни к “каменной соли” в горе. Эти первые в мире соляные копи разрабатывались несколько веков, а маленькая деревушка превратилась в зажиточный торговый центр, имевший деловые связи даже с Египтом. В обмен на “королеву пряностей” в далекую альпийскую долину поступали янтарь с берегов Балтийского моря, слоновая кость и золото из Африки. Первая дорожная сеть в Европе сложилась из “соляных трактов”, по которым торговцы перевозили драгоценный товар. Такие же “солоние пути” шли из Киева к местам добычи соли в Галицко-Волынском княжестве и Северном Крыму. Одним из путей в Приильменье была р. Шелонь (“Соленая” с древне-псковского). Не случайно и “прасолы” — торговцы солью; впервые упоминаются в древней Русе. Несомненно, того же происхождения и “рушане” — жители города. Кривичи добывали соль в местных незначительных источниках, крайним северным угро-финским племенам доставляли морянку с побережья Белого моря. А тут — естественные “соляные ключи”. Просто немыслимо, чтобы до прихода славян на берега Порусьи соляными ключами, коих не было за сотни верст окрест, не пользовались аборигены. Ведь человек стал промышлять необходимый для него продукт, как только в его пище появилась рыба. Совершенно очевидно, что многочисленные пришельцы, стоявшие уже на более высокой ступени развития, взяли в свои руки производство, сбыт и продажу соли. Этим могли заниматься только люди, оторванные от земли. И рядом с угро-финской Емцей (см. Концы др. Русы) стало формироваться поселение славян-солеваров. Как оно первоначально называлось, нам неведомо. Можно только предполагать, что это был будущий легендарный “Острогард” (см. ниже). IX — Х вв. На Руси того времени историки насчитывали всего 25 городов. Некоторые начинались с оборонительных сооружений, приобретающих политическое значение. Многие возникли как центры земледельческих районов или торговые фактории. Руса же — как важнейший пункт развивающегося соляного промысла. При ее археологических раскопках встречаются: печи, установленные на материковой почве; рядом многочисленные обломки железных противней — цренов для выпаривания и огромное количество сидерита — отходов солеварения слоями до сорока сантиметров. В Русе было много высококвалифицированных ремесленников, обслуживающих солепроизводство: трубники, рукавщики, бочары, ведерники, “инженеры” — специалисты по разведению воды от первоисточника к многочисленным солеварням. Не говоря уже о кузнецах, сапожниках, кожевниках, плотниках, гончарах, колниках (колесниках, повозочниках), швецах (портных) и мн. др., упоминаемых писцовыми книгами. Археологические раскопки изобилуют предметами ремесла. Но особенно ценны среди керамики многочисленные обломки горшков, характерных только для Х века. Город рос и развивался на скрещении важнейших водных путей, ведущих к Балтийскому, Черному и Каспийскому морям. Главными были — “из варяг в греки” и “Серегерский” или Волжский (см. карту). О торговых связях с Византией, Крымом, Кавказом, нижней Волгой говорят многие предметы Х в., найденные в Руссе при раскопках. Оттуда привозили самшит для гребней и др. поделок, шелковые золотные ткани, грецкие орехи, стеклянные бусы (ребристые в виде крыжовника синие и желтые сдвоенные, расписные глазчатые), шиферные пряслица для веретен, красноглиняные амфоры, массивные стеклянные византийские браслеты полукруглого и треугольного сечения, окрашенные окисью кобальта в густо-синий цвет... Путь “из варяг в греки” требовал особого внимания. С расширением внешних сношений (соль — один из предметов торговли с Ганзой), по нему передвигались, оседали и ассимилировались с местным населением иноземные — скандинавские купцы. И число последних среди прасолов было особенно значительным, иначе не смогло бы в сочетании “варяг-прасол” сохраниться до времен толкового словаря Владимира Даля. Все историки согласны с тем, что варягов приглашали, особенно как опытных воинов для защиты рубежей. Не зря же Рюрик сел в Новгороде, а Трувора и Синеуса посадил в Изборске и Белоозере, то есть крайних пограничных пунктах. Приглашали и для охраны весьма дорогих соляных источников и транспортов соли, в том числе и от их же соплеменников, промышляющих разбоем. И все же число их было не столь значительным, судя по следам в топонимике — этом “языке земли”. Река Веряжа — хороший естественный рубеж защиты Новгорода с запада. На южном побережье Ильменя — дд. Веряжа и Русье (варили соль) только что не составляли единое целое. Верясско на Ловати — укрепленный городок (см. ниже). Никто не может отнять от них звания пионеров торговли по пути “из варяг в греки”. К сожалению, кроме пресловутого “призвания варягов” мы не имеем о том более-менее достоверных известий. И вынуждены по крупицам, включая и легенды, собирать историю. Речушка Утополь и озерко того же наименования в устье Ловати связываются глухим преданием с битвой, в которой пало много воинов, но еще больше утонуло на месте побоища. Это могло произойти только в схватке с варягами. Местные любители старины — М. И. Полянский в 1884 г. и В. А. Пылаев в 1915 г. находили здесь остатки древних земляных сооружений. А Марк Иванович Полянский даже пытался связать это предание с сообщением датского историка Саксона Грамматика начала IX в. о нападении датского короля Регнора на Даксона, зятя русского короля. “Регнор с флотом отправился in Russion и схватил близ Утгардии Даксона...”. Эпизод героической борьбы с варягами хранит и предание о реке Перерытице в центре Руссы. Ее искусственное происхождение почти не вызывает сомнений, о чем свидетельствует название, профиль и насыпной грунт на берегах. Легенда же повествует: войска скандинавского короля Премона длительное время осаждали Русу, неоднократно безуспешно пытаясь штурмовать ее. Потеряв немалое число воинов, Премон решил лишить осажденных пресной воды отводом Порусьи особым каналом. И лишь тогда по осушенному руслу ворвался в город. Въезжающие в Ловать со стороны Ильменя с удивлением воспринимают небольшой островок “Железные ворота”, чем-то схожие с портом Византии. А они напоминают вполне реальное — цепи, коими перегораживали русло от проникновения вражеских судов. Ведь всего несколько верст оставалось до входа в Полисть, на которой стояла Руса. В среднем течении Ловати, где она наиболее извилиста и порожиста, шла густая сеть поселений, в том числе укрепленных, контролировавших каждый дневной переход тех же варягов на судах, ведомых лоцманами Взвада. Об этом свидетельствуют городища: Городок, Шелгуново, Верясско, Лука, Курско, Жидовичи. Если ехать в обратном направлении от Ловати через Ильмень, то дорога раздваивалась — на Волхов и на Шелонь. Во втором случае требовалось свернуть налево в р. Подборовку, затем в р. Быстренькую. Однако последняя делала крутое колено, значительно удлиняя путь. Для устранения этого, согласно преданию, была прорыта р. Копань (около 1,5 км). Если присмотреться к ее берегам, местами заметно прослеживается земляной вал... Возможно, что был и путь через озерко Чагодовское, до него по ручью Волок, из него через Вороток Лебединский. Селигерским путем можно было выйти на притоки Полы, а там – в Ловать и Ильмень в трех пунктах — волоках сравнительно небольших. Предпочтение, по-видимому, отдавалось Залучскому. Он начинался сразу у Селигера болотистой долиной, идущей в северном направлении. Повышения рельефа волока длиною 2,5 км мало заметны и ощутимы лишь вблизи озерка Глубочек. Из него вытекает ручей, тут же впадающий в Щебериху, приток Полы. Здесь до сих пор сохранились следы переволакивания судов — кюветообразные углубления, тянувшиеся на десятки метров. У основания волока находилось укрепление Березовское, высокий холм с обрывистыми склонами. Раскопки конца 30-х дали много предметов древнеславянского быта и вооружения. Вся примыкающая волость по писцовым книгам XV в. принадлежала Марфе Борецкой, а затем Ивану III. На Щеберихе стоял и “владычен городок Молвотицы” (новгородского епископа). Полновский путь через оз. Велье — р. Явонь — р. Пола в два раза длиннее и шел по холмистой местности, через систему речек и мелких озер с волоками между ними, общей протяженностью до 6 км. Здесь укрепления близ д. Пески и городка Деман. И, наконец, “Стержский” путь на Руса-Марево был еще сложнее, волоки длиннее. Однако через озерко Охват легче попасть на Западную Двину и великий путь “из варяг в греки”. В заключение же заметим, что зимой Селигерский путь к Новгороду значительно укорачивался и шел на озеро Белье — Яжелбицы — Крестцы. Подобное предположение высказывали географ П. П. Семенов-Тяншанский и историк С. М. Соловьев. На санях придерживаться изгибов фарватера и волоков не было необходимости. Освоение водных путей в IX — Х вв. способствовало росту не только Русы, Новгорода, Ладоги, но и Демяна, Молвотиц, Морева. “Русы живут на острове” Примерно в это время в языке жителей Приильменья появился корень “рус”. Одни ученые, начиная с М. В. Ломоносова, выдвигают славянское происхождение корня, ссылаясь на его географическое распространение здесь и в “грецизированной” форме “рос” — в Приднепровье. Однако на севере в него буквально вцепились норманисты, хотя уже со времен А. А. Шахматова речь идет только о возникновении имени. Реальное влияние норманно-варяжского элемента на развитие древней Русской земли решительно отвергается. “Ряд исследователей вообще видят в “руси” не этническое, а политическое понятие (русь — дружина), превратившееся в наименование государства. Такое толкование тоже идет от Ломоносова. При этом термин “Русь”, как обозначение земли, входит в употребление только в IX — Х вв. Как политический термин на рубеже XI в. получает быстрое распространение на всю территорию восточного славянства, сохраняясь и дальше в представлении о русском народе” (СССР, БСЭ, М. 1948, с. 303). Свыше двухсот лет длится эта дискуссия, то затихая, то снова разгораясь. В ней участвуют историки, географы, экономисты, юристы. В своем капитальном труде “История народного хозяйства” (М. 1952) украинский академик П. И. Лященко немало страниц уделил этой проблеме и вывел заключение: 1) Вопреки нашим летописям — среди норманнских племен не было племени с названием “русь”. В Новгородской же земле много древних географических наименований с корнем “рус”. Немало чисто бытовых, возникших “из внутренней жизни самого славянского народа”. 2) “Русь” не варяжского происхождения. Название могло зародиться “одновременно и у северных, и у южных славян на Великом торговом пути от Приладожья до Приднепровья”. “Соседство” с древними русами, — утверждал академик Лев Николаевич Гумилев в книге “От Руси к России”, 1992 , — было настоящим “бедствием для славян”. В свое время побежденные готами они бежали частично в низовья Дуная... “Ушедшие на восток, заняли три города: Куяба (Киев), Арзания (Белоозеро?) и Руса (Старая). Опираясь на них, русы грабили соседей, убивали мужчин, захватывали в плен детей и женщин, продавали их купцам-работорговцам. Добычей было все ценное: мех, мед, воск... Обороняться славянам было трудно. Неравная борьба длилась долго и закончилась в пользу русов, когда к власти у них пришел Рюрик”. Гумилев подчеркивал, что биография Рюрика непроста. По “профессии” варяг, то есть наемный воин. По происхождению рус. Прослеживается связь с Прибалтикой. Якобы ездил в Данию, встречался с франкским королем Карлом Лысым. После 862 г. вернулся в Новгород, где захватил власть при помощи старейшины Гостомысла. Вскоре вспыхнуло восстание, возглавленное Вадимом Храбрым. Но безуспешно, Рюрик убил его и вновь подчинил Новгород и прилегающую область, включая Ладогу, Белоозеро, Изборск. Очень ценные показания по этому вопросу встречаем в западных источниках. 839 г. 18 мая к императору франков Людовику Благочестивому, сыну Карла Великого, явились послы византийского императора Феофила вместе с представителями “народа Рос”. Они были торжественно приняты в Ингельгейме. Феофил писал, что указанных представителей направил к нему их царь Хакан для заключения дружбы. Но путь, коим они прибыли, сейчас находится в руках варварских и весьма жестоких народов. И просил Людовика помочь им вернуться северной дорогой. Итак, за 23 года до “призвания варягов” уже существовали две “Руси” — северная и южная. И представители последней желали вернуться путем “из варяг в греки”. А до XI в. он шел не Волховом — Ловатью, а главным образом по Западной Двине, то есть чуть ли не границей южного Приильменья. Это подтверждает и “Хроника Ливонии” Генриха Латвийского. Не позднее 973 г. там говорится, что Одер — самая богатая из славянских рек. И где она соединяется с Балтийским морем, стоит город Юмна (Иомсбург) — любимое место пребывания варваров и греков (русских купцов из Киева). “Из Юмны, следуя далее, через четырнадцать дней высаживаются на берег в Острогарде в Руции, где главный город Киве (Киев), соперник константинопольского скипетра”. По предположению академика А. А. Шахматова это Старая Русса (“Древнейшие судьбы русского племени” П. 1919, с. 58). Название города переносилось на страну и вызывало у иностранцев представление о том, что она вся составляет остров, вмещается на нем. В связи с этим ученый приводит свидетельство арабского писателя IX в. Ибн-Даста: “Что касается до Русии, то она находится на острове, окруженном озером. Остров занимает пространство трех дней пути, покрыт лесами и болотами...”. В Итиле, как видно из сообщения другого писателя Ал-Бекри, — продолжал Шахматов, — знали, что “Волга течет в страну хазар из страны русов”. И это служит лишним указанием “на то, где искать древнейшую Русь”. К сожалению, ученый не смог достаточно убедительно доказать свои выводы. Не удалось это и другим, в частности С. Ф. Платонову (“Руса”. Журнал “Дела и Дни”, 1920). И как бы подводя итоги, академик Б. Д. Греков (“Киевская Русь”, 1949, с. 442) сказал: “Пока нет возможности точно определить местонахождение “Русии на острове”. Может быть эту загадку вообще не придется разрешить никогда”. Занимаясь уже несколько десятилетий историей Старой Руссы, неоднократно сталкиваясь с понятиями “русь” и “остров”, позволю не согласиться сегодня с выводами выдающегося ученого. Исследователи пользовались в основном сведениями, почерпнутыми из печатных трудов и чрезвычайно скудных архивов. Они не имели перед собой подробной карты Приильменья и детального плана древней Русы, лично ее не наблюдали. У них совершенно не было данных археологических раскопок, начатых с немалым трудом лишь в 1966 г. Теперь посмотрим на план самой Старой Руссы. Даже сейчас, когда нет Емецкого болота, ручьев Холопьего, Глубокого и других. Когда доживают свой век р. Княжий и Малашка (древняя Порусья), окончательно засыпаны старые руслища, кои наблюдал еще в прошлом веке упоминаемый Полянский, в городе сохранился большой “остров”, омываемый Порусьей, Полистью и соленым ручьем Войе. “На острове в Русе” в 1192 г. (НПЛ) * построили храм Спаса Преображения. Здесь же, как уже было сказано, славяне основали городок солеваров рядом с угро-финской “Емца” и чудским “Коломец”. С развитием торговых и иных связей с Волгой поселение “Остров” стали называть на волжский манер “Осередок”, что, в конце концов, возобладало и отразилось в последующем названии конца — “Середка”. * Новгородская Первая летопись. Так как же должны были воспринимать город приехавшие по Волге арабские писатели, ученые географы, когда самый центр именовался “Островом” и таковым являлся в действительности?! А по нему, естественно, называли и все южное Приильменье. “Остров окружен озером”, — подчеркивал Ибн-Даста. Исследуя Ильмень и окрестности Старой Руссы, академик Э. И. Эйхвальд твердо заявил: “...в древности Тулебельский залив доходил до города”. “Окружность “Острова” равна трем дням пути, он покрыт лесами и болотами, стоит наступить ногою, как земля трясется по причине обилия в ней воды”. Вышеупомянутый краевед Пылаев подсчитал, что пограничная линия Старорусского края составляет до 450 км. На 1 кв. км суши приходится 0,38 кв. км воды: свыше 1700 потоков, рек, ручьев, 81 озеро, половина из них в дельте Ловати. Край окружен озерами: Ильмень, Селигер, Стерж, Велье, Буйце, Полисто, двумя Русскими и более мелкими. На его территории огромные болота “Невий мох”, “Рдейские” и “Полистовские мхи”... Что же было в древности? Не зря летописец утверждал: “Земля Новгородская озеры и болота велми наводнена, и того ради в летняя времена рать конная не бывала на них никогда же”. А с верховья Волги сравнительно сухие переходы были возможны лишь в районе рек Полы и Щеберихи. “Можно легко понять, — подчеркивал С. Ф. Платонов, — почему далекие арабские географы сочли это место “островом”. Надеюсь, что открытая нами “Середка” в центре древней Русы поставит, наконец, точку в затянувшемся споре об “Острове”, что описал Ибн-Даста, и “Острогарде” — островном городе, упоминаемом в “Хронике Ливонии”. А теперь вернемся к выводам академика Лященко. Действительно, где еще в России можно найти район столь богато насыщенный топонимами и гидронимами с корнем “рус”? Нигде! Здесь же, по крайней мере, 16. Из них 14 в Околорусье, так как д. Руско на р. Русской в устье Меты на левом берегу вписывается сюда же. И С. Ф. Платонов уверял, что нет никаких поводов сомневаться в древности этих названий, они “отмечают пути, которыми пользовалась русь”. Лященко напоминает, что в Приильменье немало и чисто бытовых наименований того же корня, возникших “из внутренней жизни самого народа”. Назовем лишь близкие к нашей теме. В озерно-речном районе: русло, руслище, русалка, русыня, русленик (квасодел). В рыболовстве: одно из основных орудий лова — верши новгородцы называли “руси”. При богатейшей охоте, той же княжеской: русак и русачина (мясо), русачник (охотник), русло меха (чисто новг. — волнистая темная хребтина), русоватая куница и т. д. А внешний вид жителей, отмечаемый иностранцами: русые, русоволосые, русобровые, русокудрые... Основание города теряется в глубине веков. В связи с этим родилось немало сочинений на грани сказок, в которых упоминается Руса. Но как говорят: “нет дыма без огня”. “Следует подумать, — говорил Б. Д. Греков, — что и в легендах могут быть зерна истинной правды”. По крайней мере, Н. И. Костомаров считал, что известное предание о Словене и Русе, как основателях Новгорода и Старой Руссы, “не лишено фактов народности и исторической действительности”. На эту легенду ссылался Зигмунд фон Герберштейн, немецкий посол, посетивший Россию в 1517 г. Его земляк путешественник Адам Олеарий в 1634 г., перечисляя 18 знатнейших городов, назвал и Старую Руссу, от которой, как “некоторые думают, Россия получила свое название”. Русский историк-публицист, автор учебников Д. И. Иловайский определенно говорит о происхождении слова “Русь” от города “Руса”. В. Н. Татищев, отвергая варяжское происхождение слова “руссы”, считал, что оно связано с насельниками южного Приильменья и г. Руса. “В далекие незапамятные, по-видимому, долетописные времена, — заметил академик Б. А. Рыбаков, — русы проникли в бассейн Ильменя и основали Старую Руссу, которая в дворянско-буржуазной науке считалась местом образования Руси”. (Вопросы истории. 1952, № 9). “Центр приильменских славян был первоначально в Руссе, а затем в Новгороде”, — предполагал и член-корр. АН А. Д. Удальцов. (Вопросы истории. 1947. № 7). С этим соглашались П. Н. Третьяков, А. В. Арциховский. Тому, что под северной (новгородской) Русью подразумевалось в первую очередь южное Приильменье, подтверждение находим в документах того времени. Так Иван III, отдавая приказ о походе на Новгород в 1471 г. “повеле им позавоевати пригороды новгородские в Русе за озером, за Ильменем, против города”. Под 1444 г. (НПЛ) упоминается о построении каменной церкви “на Кречеве в Русе”, то есть на расстоянии нескольких верст вниз по левому берегу Полисти, застроенному и в черте города значительно позднее... “Древняя старорусская территория распространялась по обеим сторонам Ловати, — утверждал доктор исторических наук А. Н. Насонов (“Русская земля” и образование территории древнерусского государства” М. 1951). Южнее к востоку от реки лежала княжеская волость Буйце, расположенная, как видно из летописных известий, на пути из “Руси на Русу в Новгород”. Шелонская пятина делилась на “Русскую” и “Зарусскую” половину или просто “Зарусье”.
|
ФОТООБЪЕКТИВ
|
|||||||||
