Словарь — чтение увлекательное, в особенности если это энциклопедический словарь “Ф. М. Достоевский и его окружение”, презентация которого состоялась в Российской Национальной библиотеке

Не так уж часто автором энциклопедического словаря является один человек, однако в данном случае дело обстоит именно так: великолепно изданный издательством “Алетейя” двухтомник — результат многолетних трудов известного исследователя жизни и творчества Достоевского доктора филологических наук, профессора, члена Союза писателей Санкт-Петербурга Сергея Владимировича Белова.

Авторский, личностный характер работы ощущается постоянно: при всей ее научной основательности и объективности в ней нет академической сухости, каждая статья читается как увлекательная новелла о человеке, так или иначе связанном с биографией Достоевского. Охват широк: наряду с близкими людьми, друзьями и просто знакомыми в словаре представлены и те, встречи которых с писателем лишь предположительны. И, думается, это правильно: энциклопедия есть энциклопедия, ей должна быть присуща максимальная полнота.

Вот одно из первых имен в двухтомнике — Николай Саввич Абаза.

Доктор медицины, сенатор, он был начальником Главного управления по делам печати. Именно к нему явился за несколько дней до смерти Достоевский, обеспокоенный возможными цензурными осложнениями в связи с изданием последнего выпуска “Дневника писателя”. В ответ Абаза вызвался быть его цензором самолично, заверив при этом, что у него “рука не поднимется” ни на одну мысль Федора Михайловича. И на другой день самолично же доставил автору разрешенную к печати корректуру. Так что были, в порядке исключения, во взаимоотношениях русских писателей с цензурой и светлые, даже идиллические страницы!

Наряду с цесаревной (будущей императрицей) Марией Федоровной, восторженной слушательницей чтений Достоевского, упоминания в словаре удостоены и Марья Ивановна, приживалка в доме родителей писателя, и просто Марья — прислуга в доме Достоевских в Старой Руссе, и девочка Марфа, в устройстве судьбы которой принимал участие Федор Михайлович. Но, конечно же, наибольший интерес представляют статьи о самых близких писателю людях.

Автор словаря решительно дезавуирует расхожую версию относительно отца писателя — Михаила Андреевича — якобы скупердяя и пьяницы, жестокого крепостника, убитого своими же крестьянами. Версия эта во многом восходит к дочери Федора Михайловича — Любови, утверждавшей, что именно черты Михаила Андреевича запечатлены в образе старого Федора Карамазова. А создатель психоанализа Зигмунд Фрейд в одной из статей (автор словаря называет ее “сенсационно абсурдной”) сумел “вычитать” в текстах Достоевского не более и не менее как желание смерти родителю.

Все эти гипотезы и домыслы в словаре убедительно опровергаются: свидетельства современников и самого писателя рисуют Михаила Андреевича заботливым отцом, благородным идеалистом, которому был многим обязан его великий сын.

Яркими, контрастными красками написан образ Аполлинарии Сусловой, женщины, которую Достоевский горячо любил много лет и которая позднее стала женой и, как считают многие, “злым гением” другого заметного деятеля российской культуры — Василия Розанова.

И, наконец, Анна Григорьевна Достоевская, урожденная Сниткина, вторая жена и верная сотрудница писателя, состоявшая при нем, по выражению нашего современника поэта Владимира Корнилова, “словно сама Стенография”. Но на страницах словаря Анна Григорьевна предстает отнюдь не как тень своего великого супруга, а как самобытная, яркая личность: дочь мелкого, но просвещенного чиновника, “финская шведка” по матери, она сочетала в себе европейскую собранность и стремление к порядку с лучшими чертами русского характера — такими, как готовность к высокому служению. “Больше российской словесности так никогда не везло”, — говорит о ней поэт.

Разумеется, присутствуют в словаре и Белинский, и Гоголь, и Некрасов, и другие деятели российской литературы. Статьи об их отношениях с Достоевским и к Достоевскому глубоки и содержательны.

Но для полноты представления о писателе и его времени, его окружении по-своему важны и сведения о полузабытом авторе “Истории кабаков в России” Прыжове, послужившем прототипом Толкаченко в “Бесах”, или семипалатинском чиновнике Малосапожкове, которого Достоевский за злобный нрав называл “жареным скорпионом”.

Нельзя не признать: двухтомник поистине уникален. Средства Федеральной программы книгоиздания России, в рамках которой выпущен словарь, нашли достойное применение.

Илья Фоняков
(газета “Санкт-Петербургские ведомости”, 25 октября 2001 г.)
http://www.spbvedomosti.ru/2001/10/25/diction.shtml?print