|
|
|
|
|
|
По страницам газет и журналов “ТЕНЬ, ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО!” В Старую Руссу довольно часто приезжают люди, либо когда-то в прошлом оставившие заметный след в истории России, либо продолжающие сейчас влиять на ее культурную, историческую и политическую жизнь. Имя, а точнее фамилия одного из последних почетных гостей рушан много говорит книгочеям, особенно тем, кто годами постарше — Алексей Кириллович Симонов. Да, да! Это сын того самого знаменитого писателя-фронтовика Константина Симонова (ведь Константин — это литературный псевдоним, а по паспорту он значился как Кирилл Михайлович Симонов). И не только принадлежность к “большим родителям”, портретное сходство с отцом, включая перешедшую “по наследству” бороду, а также семейная привычка почти беспрерывно покуривать во время разговора (правда, не трубку, как у Симонова-старшего, а обычные сигареты) отличает Алексея Симонова в сонме прочих столичных журналистов. Последние десять лет он оказывает самое серьезное влияние на общественную жизнь страны, являясь президентом им же самим созданного Фонда защиты гласности. Эта неправительственная общественная организация активно занимается правозащитной деятельностью, грудью вставая против попрания одной из основных гражданских свобод — свободы слова. Как уже сообщала наша газета, А. Симонов провел на отдыхе в Старой Руссе несколько дней, а перед возвращением в Москву встретился с творческим коллективом редакции “Старой Руссы” и дал интервью нашему обозревателю Сергею Кириллову.
ПРЕССА “ПРОГНУЛАСЬ”
— Алексей Кириллович, какая судьба завела Вас в Новгородские края, отпуск подстатился? — Да нет, он у меня будет попозже. Честно говоря, это просто побег на пять дней из Москвы. Очень устал, год выдался трудным, а тут еще изнуряющая жара, в городе от нее нигде не скрыться. В Старую Руссу посоветовал поехать большой знаток и ценитель ваших краев профессор Горбаневский. — Честно говоря, коснуться подробностей частной жизни известных людей соблазн очень большой и с Вашего позволения чуть позже мы поговорим на эту тему, а пока вопрос по профессиональному “профилю”. Насколько знают журналисты. Фонд защиты гласности — явление в мировой практике уникальное, таких общественных институтов нигде, кроме как в странах постсоветского пространства, нет. Почему? — Потому что ни в России, ни в других странах бывшего СССР нет навыка свободы слова, нет умения пользоваться тем, что “даровано” конституцией. Основная задача нашего Фонда — защита журналистов и защита журналистики. А решается она в первую очередь путем совершенствования правового пространства для средств массовой информации. Практические же дела связаны с отслеживанием конфликтов и правонарушений, связанных с прессой, юридической помощью коллегам, материальной поддержкой семей погибших журналистов и сотрудников СМИ, пострадавших при выполнении профессионального долга, научными исследованиями по всему спектру правовых и этических проблем журналистики. Проводим экспертизы законов, относящихся к прессе, имеем свою издательскую программу. Словом, работы хватает.
Для меня лично категория свободы слова состоит как бы из двух компонентов — гласности и “слышности”. С гласностью сейчас, слава Богу, стало полегче. Не в одной, так в другой газете написать можно что угодно. Но вот чтобы люди услышали сказанное, чтобы это повлияло на общественное мнение, на решения и действия органов власти, этого еще нет. Мы, в России, по сравнению с другими государствами, вышедшими из недр советской системы, просто раньше осознали масштабы проблемы, создали организацию, способную ее решать. Аналогичные нашему Фонды защиты гласности созданы в Белоруссии, Киргизии, Казахстане, там, где это еще возможно. Потому что, например, попытки выступить в поддержку свободы слова Туркмении чуть было не привели к аресту инициаторов. Там сейчас нет уже не только гласности, но и других важнейших гражданских свобод. — А как в целом Вы оцениваете роль и место российских средств массовой информации? — Еще лет десять тому назад мне казалось, что пресса — главный оплот гласности в стране и обществе. К сожалению, ставка на это не оправдалась. Пресса — в равной степени и печатная, и электронная — такого груза ответственности не выдержала, она скукожилась, если хотите — прогнулась перед властью. Это стало совершенно очевидно 2-3 года тому назад, а по моим наблюдениям даже еще раньше — с 1995-1996 годов, когда пресса начала активно вмешиваться в политику, вновь осваивая роль политического пропагандиста и агитатора. До этого никто и не предполагал, что журналистами так легко можно управлять, ведь прессу именно в то время начали величать “четвертой властью”. Но это название стало для прессы “троянским конем”, а по сути — чистым вымыслом. В действительности же в демократическом государстве лишь общественное мнение может претендовать на столь высокое звание. А пресса — только звено, формирующее и выражающее общественное мнение.
ЭГОИЗМ И РАЗНУЗДАННОСТЬ
— По Вашему мнению, средства массовой информации “узурпировали” право на выражение общественного мнения, или точнее — стали выдавать свое собственное мнение за глас народа? — Абсолютно точно. И как только началась эта подмена, так сразу пресса начала делить с государством властные полномочия, игнорируя интересы общества и отдельно взятых людей. В конечном итоге это привело к такому всплеску эгоизма СМИ и разнузданности средств их самовыражения, что по данным последних социологических опросов уже до 54 процентов населения выступают за введение цензуры в прессе. Люди просто устали от изобилия трупов, постельных сцен, криминала и тому подобной чернухи. Поразительно, что при этом — по данным тех же самых опросов — 70 процентов граждан по-прежнему желают полной гласности тех властных органов и хозяйственных структур, которые их окружают. В “переводе” на русский язык это означает, что потребность в гласности не исчезла, просто не стало прежнего доверия к СМИ.
РЕЦЕПТ ОТ ШВАРЦА
— Получается, не все так плохо, если есть потребность общества в гласности! — Конечно, если только удастся прекратить практику “клонирования” общественного сознания с помощью подконтрольных государству средств массовой информации. У Евгения Шварца есть замечательная пьеса “Тень”, а в пьесе еще более замечательна фраза: “Тень, знай свое место”. Государство — это тень общества, и эта тень должна знать свое место. Ведь если тень занимает место общества, она становится опасной, действуя не по правилам природы, а по своему усмотрению. Государство в России всегда было мощным, но неуклюжим. Это свойство сохраняется и сейчас. — В последнее время в России все более укрепляется позиция политиков-государственников, ставящих во главу угла именно интересы государства. Можно ли понимать сказанное Вами как неприятие укрепления позиций государства в сфере средств массовой информации? — Мое мнение здесь совершенно определенное. Я считаю, что государственная пресса, то есть печать, радио и телевидение, подконтрольные государственной власти, это есть нонсенс и отсутствие здравого смысла. Это ведет к созданию министерства пропаганды. — В чем же тогда, по-вашему, рецепт выживания независимых от властных структур СМИ? — Я лично уверен, что наиболее универсальное средство выживания прессы сегодня — это создание информационных холдингов, объединяющих под одной крышей (естественно не под криминальной) печатные и электронные СМИ. Это просто экономически выгоднее, поскольку удешевляет сбор и распространение информации, делает ее доступнее для общества. А обзывать информационные холдинги олигархами и информационными вампирами очень вредно и глупо. Я за то, чтобы общество посредством прессы контролировало государство. В конечном счете, мы должны жить по принципу: что хорошо для человека, для общества, то хорошо и для государства. А не наоборот. И в этом смысле можете считать меня антигосударственником.
ЭТО ОСТАНЕТСЯ НАВСЕГДА
— Алексей Кириллович, последнее десятилетие стало временем переоценки ценностей. Свергаются старые кумиры, подвергаются сомнению прежние истины. В этой связи, как Вы считаете, “устарело” ли литературное творчество Вашего отца! — Для меня Константин Симонов, прежде всего, великий поэт военного времени. Сама по себе русская поэзия настолько величественна, что человек, вошедший в ее историю тремя-четырьмя стихами, уже не напрасно прожил свою жизнь. А такие стихи Симонова, как “Жди меня” или “Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины” уж точно из русской поэзии не выкинешь, они там навечно. С другой стороны, отец оставил один из самых достоверных документов военного времени — это его дневники, особенно 1941 года. К сожалению, полностью, со всеми его комментариями они были напечатаны только после его смерти. При жизни комментарии были набраны в “Новом мире”, но так и не увидели свет. В оскопленном состоянии, с изъятиями воспоминания вошли и в знаменитый двухтомник “Разные дни войны”. Так что лишь сейчас можно прочитать мемуары отца полностью. И они тоже навсегда останутся в истории литературы и общественной памяти. Есть и проза отца. Хорошая проза. Особенно “Живые и мертвые”. “Солдатами не рождаются” послабее, потому что время было уже пожестче. “Последнее лето” еще слабее, пороху уже не хватало. Хотя есть куски замечательные и там, и там. Поэтому его проза — это тоже часть правды о прошедшей войне. Уже потом явилась иная мера правды и иной взгляд на былое, но без Симонова картина Великой Отечественной все равно будет неполной.
НОВЫХ КНИГ Я БОЛЬШЕ НЕ ЧИТАЮ
— В книжных магазинах сейчас просто глаза разбегаются от изобилия литературы на любой вкус. Масса откровенно низкопробного чтива. Для Вас есть что-нибудь достойное внимания в новых изданиях или современная литература вся насквозь пропитана духом коммерции? — Нет, отчего же. Есть хорошие писатели, есть хорошая литература. Мне чрезвычайно интересна Люся Улицкая. Очень способный и интересный прозаик Сережа Каледин. Достойна всяческого внимания проза у Сережи Юрского... — Вы имеете в виду актера Сергея Юрского! — Да, именно его. Но, честно говоря, последнее время я физически не успеваю читать прозу. Думаю, и со всеми это так. Литература перестала быть предметом “первой необходимости”. А возможно, это чисто возрастное явление. Я где-то слышал, что до определенного времени человек читает, а в зрелом возрасте лишь перечитывает. Каждому определено в жизни прочесть лишь 100 книг. Восемь-десять из них универсальны для всех, скажем, Библия, “Война и мир”, “Приключения Робинзона Крузо”, “Путешествия Гулливера”, “Дон Кихот”, “Мастер и Маргарита” и так далее. Остальные 90 книг, необходимые для души и сердца, человек ищет всю оставшуюся жизнь. Я свои нашел, поэтому их и перечитываю. — Кстати, о “Мастере и Маргарите”, говорят, Ваш отец сыграл большую роль в публикации романа? — Да, у меня даже есть мысль написать воспоминания об этом. Дело в том, что мои папа и мама по договору, или точнее заговору, с Еленой Сергеевной Булгаковой способствовали выходу в свет этого произведения в журнале “Москва”. До сих пор считаю бесценной семейной реликвией пожизненную перепечатку романа Михаила Афанасьевича, хранящуюся у нас дома.
ВНУТРЕННЕЕ ГРАФОМАНСТВО
— Ваш Кирилл в этом году стал студентом журфака. Это его сознательный выбор и желание пойти в публицистику по примеру деда и отца? — Кирилл еще ищет себя. Не знаю, насколько на самом деле велик его интерес к журналистике. Для меня это еще не очевидно. Хотя он человек любознательный, но этого еще недостаточно. Для настоящего журналиста нужно еще состояние внутреннего графо-манства, то есть потребности не только узнать что-то новое, но и желания об этом рассказать. Сумеет ли он обрести это качество? — А как вообще у Вас с ним отношения складываются, нет ли конфликта разных поколений! — С Кириллом у нас отношения нормальные. Я его своими проблемами не обременяю, потому что занят всем прочим, но, может быть, напрасно это делаю. Как и многие родители, я невольно передоверился школе, а школа мало изменилась в лучшую сторону, учит плохо, да и не тому, чему надо бы. Точно так же и журналистике в России учат плохо. Преподают профессию зеленым выпускникам школ те, кто или вообще журналистикой не занимался, или уже забыл, что это такое. На мой взгляд, правильнее и лучше было бы переучивать на журналистов уже сложившихся специалистов в разных сферах деятельности на 2-годичных отделениях университетов. Так было бы намного эффективнее. Пока же российская журналистика рассматривается как преемница советской. А это в корне неверно. У российской журналистики задачи совсем другие, чем прежде. Но это тема для отдельного разговора... Подготовил С. КИРИЛЛОВ (газета “Старая Русса”, 18 августа, № 104).
|
|
|||||||
