ПО СТРАНИЦАМ ГАЗЕТ И ЖУРНАЛОВ (наиболее интересные и информативные публикации в центральных, новгородских и старорусских печатных СМИ о Старой Руссе, ее истории и культуре; аналогичные по теме публикации из газет и журналов других регионов России, стран ближнего и дальнего зарубежья)

1 января нашему земляку, известному писателю, автору книг "Иду на грозу", "Искатели", "Зубр", "Картина" исполнилось 83 года. По средам на канале "Культура" выходит его авторская программа - "Даниил ГРАНИН. "Вечера с Петром Великим". Сегодня мы предлагаем интервью с писателем-земляком, урожденным старорусцем.

Я поднимался по лестнице старинного питерского дома. Звонок. Открылась дверь. Встречает он сам. Могучий, как зубр, строгий, - ни подобия улыбки на лице. Ему уже за 80, но возраст особо не чувствуется. Приглашает. Проходим в глубь серого коридора - в кабинет "для встреч". Здесь два кресла в специально заданном положении - tet a tet...

- Даниил Александрович, не кажется ли вам, что сегодня очень многие пожилые писатели, не в силах разобраться с вопросами современности, уходят в далекую историю?

- Я не знаю, почему другие писатели уходят в историю, меня она интересовала всегда. Я считаю ее вполне законным жанром. Никакого бегства или ухода я не вижу. Нормальный жанр, который всегда существовал в русской литературе. Пушкин тоже уходил, да и прочие писатели.

- Если вы не возражаете, мы перейдем к вашему последнему роману "Вечера с Петром Великим", отмеченному специальной премией московской книжной ярмарки. Почему именно XVIII век, отчего опять Петр Первый, о котором и без того много написано?

- Меня увлекла возможность показать Петра совсем иначе, чем его показывали до сих пор. Я увидел его по-другому. А именно как несостоявшегося ученого, необыкновенно любознательного человека. Это единственный из известных мне правителей, кто был охоч до общения с учеными людьми. Естественно, он много не понимал, не имея соответствующего образования, но, тем не менее, он просиживал в Гринвиче у телескопа с той же страстностью, с какой Левенгук сидел за микроскопом. Эта страсть Петра к науке позволила мне увидеть его немного иначе, чем это делали другие авторы. Думаю, не будь он царем, то стал бы ученым.

- Что больше всего привлекает вас в истории?

- Дух романа в жизни человека или человек как роман.

- И все-таки, опять роман, огромная четырехсотстраничная вещь. Но почему роман, ведь он сегодня "не в моде" - не в романное время мы живем, скорее, в эпоху малых жанров?

- Я вообще не понимаю такого рассуждения: большая книга, малая книга.

Есть интересная и неинтересная книга. Если произведение достаточно интересное, там не чувствуется, большое оно или маленькое, а неинтересное - оно, конечно, может быстро наскучить. Появляются и сейчас большие романы, тот же роман Маканина, и читаются с интересом всеми.

Так что, я думаю, размер не играет решающей роли. Или заграничные романы Эко, Маркеса, прекрасные большие романы, весь мир увлеченно их читает.

- Будете ли вы и в дальнейшем обращаться к Петровской эпохе?

- Нет! Теперь - нет.

- Вы делитесь своими планами на будущее?

- Нет, об этом я никогда не рассказываю, я человек суеверный.

- Мне трудно судить о писателях обеих столиц, но для провинциальных авторов публикация своих произведений - сегодня огромная, подчас неразрешимая задача. Испытываете ли вы аналогичные трудности?

- Я думаю, что это нормально. Сейчас все писатели, и в Москве, и в Питере, встречают какие-то трудности, потому что спрос на литературу упал и литературно-художественные журналы, для того, чтоб поддержать тираж, должны печатать вещи, исходя из немножко других критериев, чем раньше, они должны привлекать читателя к себе. Поэтому, конечно, требования к авторам другие, коммерческие, и не все выдерживают это.

Литературы сейчас выходит (плохой, хорошей, разной) гораздо больше, чем раньше. И литературно-художественные журналы выходят. Ни один из них, почти ни один, не закрылся. Поэтому печататься, конечно, можно, если качественная вещь. Журналы, да и издательства, стали серьезной литературы больше печатать. А трудности всегда были. Я думаю, что талантливые вещи сегодня не лежат в столах. Раньше они лежали по условиям цензуры, сейчас, если вещь достаточно талантлива, она находит себе издателя так или иначе. Другое дело, что талантливых вещей стало гораздо меньше.

- Есть ли книги, к которым вы часто возвращаетесь? Из классики или современных?

- Есть, но я перечитываю только отдельные отрывки, почти не читаю произведений целиком. За исключением нескольких романов. Постоянно перечитываю "Войну и мир". Но это потому, что в нем содержится много истории. "Анну Каренину" я тоже перечитывал много раз...

- Что особенно привлекает вас в этих романах?

- Это настоящие романы. В современных романах я мало что нахожу. Мне кажется, что все остановилось в начале ХХ века, когда писали великие классики. Я не читал ничего лучше. Сегодня что-то другое, и я в это не въезжаю.

- Как вы это объясняете?

- Мне кажется, что современные писатели слишком хорошо знают, что они пишут. Раньше этого не знали, раньше просто писали. Наверное, это жестоко, но я все же скажу, что среди современных авторов почти нет художников.

- В Публичной библиотеке Санкт-Петербурга я видел объявление о предстоящей вашей встрече с читателями, посвященной обсуждению последней книги. Это часть рекламной кампании издательства, выпустившего книгу?

- Нет, встречи устраивают сами библиотеки. Уже прошли встречи в университете, в других библиотеках. Это практикуется и всегда практиковалось. Когда выходит новая книга и если она интересна читателю, они просят устроить встречу. И на первых порах это интересно писателю. Какие-то предъявляют претензии или, наоборот, что-то хвалят, что-то отвергают. А потом уже ясно становится, что к чему, и жалко время тратить. Но читателям самим интересно, автор как-то стимулирует этот обмен, циркуляцию мысли. Им интересно обсудить книгу - это здоровое, нормальное желание читателей. А мнения читателей на первых порах интересны, чтобы проверить себя.

А дальше... Какое мне в конце концов дело до следующих и следующих писательских аудиторий. Это вообще не дело писателя - заниматься встречами, это уже немножко самореклама. А писатель должен сидеть за столом и работать, писать. Не очень, между прочим, ориентируясь на читательское мнение.