|
|
|
|
|
|
По страницам газет и журналов МИХАИЛ ГОРБАНЕВСКИЙ: "ВТОРАЯ ЖИЗНЬ - СТАРОРУССКАЯ" Когда на очередное заседание журналистской областной ассоциации "Пресса" приехали гости из столицы, чтобы провести с редакторами газет семинар по защите прав журналистов, наш главный редактор Владимир Дмитриев подсказал: "Возьмите интервью у Михаила ГОРБАНЕВСКОГО. Он представляет в Москве старорусское землячество...". Я удивилась. Стала вспоминать фамилии известных земляков, ныне живущих в Москве, но Горбаневского в этом списке не нашла. С этим недоумением и подошла к доктору филологических наук, профессору Российского университета дружбы народов, вице-президенту Общества любителей российской словесности: - Михаил Викторович, развейте сомнения! Ведь вы не уроженец Старой Руссы? Как вы попали в землячество? (А, надо сказать, в традициях Старой Руссы - поддерживать связь с земляками, уехавшими в большие города делать карьеру. Есть старорусское землячество в Москве, в Питере, создается оно и в Новгороде. Бывшие рушане - ученые, политики, журналисты, писатели, вступившие в землячество, - все, чем могут, помогают родному городу, его людям, содействуют известности Старой Руссы, развитию ее культуры и образования. - Л.М.). Каким же образом привела вас судьба в этот город и связала с ним, с его традицией? - Я родился в Челябинске, куда мой отец был направлен работать после окончания московского вуза. Потом семья вернулась в Москву. И я большую часть своей жизни про Старую Руссу не слышал! И удивился б, если бы 11 лет назад мне, взрослому, почти сорокалетнему человеку, сказали, что этот город перевернет всю мою жизнь, мою душу и я буду его считать своей родиной. А все получилось как бы случайно! Хотя я теперь во всем этом стечении обстоятельств вижу промысел божий. Послушайте, как это было. Заболела у меня нога. Как водится, поделился бедой с коллегами и услышал от одного из друзей: "Подожди-подожди! У нас есть знакомый, который что-то говорил о курорте, где артрит лечат. Это где-то близко совсем, и грязи там, говорят, просто потрясающие". Дали телефон знакомого. И я вскоре оказался в Старой Руссе, где никогда не бывал и не знал ни одного человека. В курорте во время оформления документов, когда узнали, что я профессор, журналист да еще из Москвы (в ту пору там больше отдыхали ленинградцы), мне предложили место в самом тогда хорошем корпусе - первом. А я такой усталый был, ни общаться, ни развлекаться не хотел, говорю: "Меня бы куда-нибудь в самый дальний уголок поселить". - "У нас есть дальний корпус - десятый. Но там не ваш контингент, там жители села отдыхают. Дяди Вани с гармошками, тети Мани с частушками...". - "А это в уголочке?" - "В самом далеком". - "Вот меня, - говорю, - туда и поселите". С этого момента, а было это 4 октября 1989 года, и начинается отсчет второй и, может быть, самой главной части моей жизни. Это уже потом, позднее, я понял фразу, брошенную кем-то: "Старая Русса лечит тело и душу". Но ощутил это с первых дней. Вначале - телом, когда начал принимать грязи и ванны, дышать чистым, свежим воздухом. Мне даже захотелось бросить курить. И бросил. Как сейчас помню: это было в курорте 13 октября 1989 года. И вот уже 11 лет не курю. А ведь до Старой Руссы дважды завязать пытался - не получалось! - Наверное, душа подключилась? - Конечно. Я ж говорю: В Старой Руссе я и духовное обновление получил. Или потрясение. За три первых дня я обошел весь город, посетил все музеи. Город мне очень понравился. Потом я приезжал еще и еще раз. И в курорт, и просто к друзьям. Узнавал все больше. Меня поражала открытость рушан, их консерватизм, или, лучше сказать, - неспешность, спокойствие. Стоят себе на остановке полчаса, а ехать-то всего 10 минут! В Москве бы давно бегом пробежались! А тут стоят, ждут, думают... Словом, в тот первый приезд Старая Русса мне понравилась настолько, насколько может понравиться маленький русский город, очень открытый, душевный, богатый историей, памятниками. И здесь со мной все время происходили какие-то чудеса, совпадения, судьбоносные столкновения... Я не был человеком верующим. Но в Старой Руссе вдруг пришла в голову мысль посетить действующую церковь. Нашел ее расположение на карте-схеме в курортном парке и вышел за ворота. В какую сторону идти? И вдруг: "Бом! Бом! Бом!" - церковный колокол зазвучал. На его звук я вышел к Георгиевской церкви. Был канун праздника Покрова Пресвятой Богородицы. В храме народу много. Царские врата открылись - а там отец Агафангел. И голос: "Миром господу помолимся"... Душа моя замерла. Я не был человеком крещеным. В детстве, видно, не получилось (во времена Хрущева к этому относились негативно). А потом вырос, и крещение мне было ни к чему. Не ощущал внутренней потребности. А тут вдруг понял: я должен креститься. И именно в Старой Руссе. На следующий день с утра пришел в церковь. Отстоял службу в притворе. Там висели правила, как вести себя в храме. Я достал блокнот и стал их переписывать. Потом пришел на вечернюю службу. И на следующий день пришел. Тут и подошла ко мне эта старушка. Лицо - как печеное яблоко. И мне вдруг захотелось ей рассказать, что в моей душе творится, что я хочу принять крещение. Она говорит: "Вам к Агафангелу надо. Вы подождите на скамеечке. Он и выйдет. А вы пока закон божий почитайте". И дала мне книжицу. Пришел отец Агафангел. Присел рядом. Расспросил. Решили, что послезавтра я приду принять обряд крещения. Я стал искать старушку, чтобы вернуть ей книгу, но никто из служителей церкви о такой не знал и не слышал. Не нашел я ее и по адресу, который с ее слов записал, когда брал книгу. Агафангел сказал: "Не ищи ее. Это не бабушка была. Это вас Бог призывал...". После крещения еще две недели я жил в Старой Руссе. И познакомился с массой интереснейших людей, многие из которых стали близкими друзьями. Случилось это в Доме-музее Достоевского, куда я забрел на посиделки. - И кто из старорусцев стал самым вашим большим другом? - Я же сказал, что этот город излечил и тело, и душу, и всю судьбу мою перевернул. Я женился в Старой Руссе. И в этом городе у меня родился сын. Алеша. - Вы - в Москве, они - в Старой Руссе... Достоевский тоже считал, что ребенок должен расти, формироваться на земле, среди природы, в провинции, а в столице - получать знания. Но... - Я так часто теперь бываю в Старой Руссе! Я по стуку колес поезда могу определить, где проезжаю... Если суммировать все дни, проведенные в этом городе только в прошлом году, то получится шесть месяцев. Полгода... - Как я понимаю, в этот город вас влечет не только семья и не только забота о воспитании сына? - Жена и сын появились позднее. А я с первого приезда попал в самую гущу событий, в которых принял участие. Взять хотя бы вопрос о передаче православной церкви здания Воскресенского собора. Сколько проблем пришлось преодолеть! Во-первых, время еще было советское. Но даже не это главное. Вся трудность была в том, что в соборе размещался музей Северо-Западного фронта. Помню, председатель городского совета ветеранов Лебедев мне сказал: "Мы собор вам не отдадим, выроем окоп и будем отстреливаться". Надо было формировать общественное мнение. Я подключился к этому делу. В феврале уже приехал в Старую Руссу с командировочным удостоверением от журнала "Огонек". Собрал материал, опубликовал пару очерков. Были у меня хорошие связи в Верховном Совете... Словом, общими усилиями удалось дело сделать: музей перевели в другое помещение, а собор отдали верующим. - Теперь я понимаю, как вы попали в столичное старорусское землячество. - Я не признаю заорганизованности в этом деле. Не надо ни совета, ни председателя, ни кабинета... Землячество - это несколько человек, которые делают малые дела на малой родине. Можешь чем-то помочь, что-то сделать - сделай! - Вы так и поступаете? - Возникла у меня возможность купить кассеты для местного телевидения - купил. Школе имени Достоевского понадобились книги для библиотеки - отправил несколько сотен экземпляров из собственной. Курорт переживал трудное время, требовалось популяризировать его - подготовил публикации. К появлению странички курорта в Интернете приложил руку. А в предстоящее воскресенье открываем программу о Старой Руссе в Интернете под названием "Соборная сторона"! Батюшка Агафангел горевал, что живоносный источник возле Бурег не благоустроен, пошел я толковать то с одним руководителем, то с другим... Провожу учебу со старорусскими старшеклассниками на предмет, как писать сочинения при поступлении в институт, как готовиться к вступительным экзаменам. Думаю, как профессор московского вуза могу быть им полезен. А сейчас через наше просветительское Общество любителей российской словесности мы хотим в Москве устроить вечер под предварительным названием "Фольклорные традиции старорусского края", пригласить творческие коллективы города. Я подключу к этому мероприятию телеканал "Культура". Сделаем пиар Старой Руссе. Меня волнует судьба нового здания музея в Старой Руссе, так называемого дома Беклимешевского, где планировали сделать литературный музей. Одно время вдруг заговорили о том, что там будет не музей романа, а культурный центр или что-то в этом роде. Это было бы неправильно... До сих пор не могу успокоиться по поводу захоронения отца Агафангела. Завещал он, умирая, чтобы похоронили его рядом с матерью, а мать его похоронена в Старой Руссе. Но епархия распорядилась по-своему: увезли тело старорусского священника в Новгород и похоронили у стен Хутынского монастыря. А чтобы не нарушить завещания, выкопали из могилы его мать, и тело ее перенесли тоже в Хутынь. Разве не возмутительный факт? Я уж не говорю, что нарушили законность, не испросив у прокуратуры разрешения на эксгумацию тела. Но этика? Порядочность? Уважение к чувствам прихожан? В Старой Руссе отца Агафангела знали, почитали и любили. Каждый день на его могиле были бы люди. А кто вспоминает его в Новгороде? Как старорусцам добраться до Хутыни? Я сказал: теперь молите Бога, чтобы душа Агафангела вас простила. Если уж нельзя было похоронить у церкви, где он служил, похоронили бы на городском кладбище, там лежат священники. Это было бы уважение к собственным традициям. Рушане меньше уважать должны себя и друг друга за то, что произошло с отцом Агафангелом. - Вы так хорошо знаете Старую Руссу, ее людей и проблемы, что можно и впрямь подумать, что это - ваш родной город. - Родной и есть. Иду с Алешей по городу и через человека говорю: "Здравствуйте!". - У меня есть ваша книга "Не говори шершавым языком". В ней вы собрали примеры нарушения норм русского языка, допущенных популярными политиками (в том числе и новгородскими), бизнесменами, деятелями культуры, работниками СМИ. Интересная идея! - Это моя 15-я книга. Собирали ее вместе с моими студентами. Не секрет, что русский язык сейчас испытывает давление ненормированной речевой стихии, напор жаргонной речи, грубого просторечия, наплыв иноязычной лексики, неумеренное использование словечек из сферы финансов, шоу-бизнеса, спорта... Вот мы и собрали реальные нарушения норм русского языка известными людьми. - Кто же у вас занимает первое место по нарушениям? - Я уже не помню. Кажется, среди журналистов - Валера Комиссаров в передаче "Моя семья", а политических деятелей возглавляет Юрий Лужков. Анекдот в том, что он недавно издал постановление о создании совета по русскому языку при мэрии. Вы будете смеяться, когда узнаете, кто назначен в его председатели! Мэр Москвы - Лужков! - О чем другие ваши книги? - В основном, все они так или иначе связаны со словом. Одна из первых так и называется "Вначале было слово". История этой книжки чисто журналистская. Я написал очерк для "Литературки", который назывался "Конспект по корифею" - о русистике в контексте политической истории. Он имел сильный резонанс. Я набрал столько материала, что решил писать брошюру. А потом получилась книга. С юности очень увлекался археологией, историей. И мне интересно было работать над книгой географических названий как памятников истории. У меня есть сборник очерков истории районов столицы "Имена земли московской". Своего рода москвоведение. Ведь слово - это машина времени, на которой можно совершать путешествия в прошлое, в историю культуры, языка... Этому были посвящены мои кандидатская, докторская диссертации. - Значит, переименование городов и улиц для вас вопрос злободневный? - Я отстаиваю старые названия. Вот в Старой Руссе не осталось почти старых названий, зато есть улицы Клары Цеткин, Карла Маркса, Карла Либкнехта... - Но на этих улицах растет уже четвертое поколение старорусцев. Они привыкли к этим названиям и не хотят их менять... - Вы разве вспоминаете, что Пермь в свое время называли Молотовым? Вернулось старое название, будто так и надо. Уходит название "Калинин". "Тверь" полностью заменяет его. И, называя город Калинином, все помнили, что он - Тверь. Я это к тому говорю, что если вернуть старинное название, то нынешнее поколение, возможно, будет чувствовать себя дискомфортно, но будущее поколение уже привыкнет. Против чего я? Против политизации этого процесса. Пусть бы сначала были два названия - старинное и новое. Чтобы процесс шел без насилия. Но историческая память, даже в форме лингвистической, должна сохраняться. Беседовала Людмила МИТРОФАНОВА
|
|
|
|
