|
|
|
|
|
|
По страницам газет и журналов ВАДИМ ШЕФНЕР: "НЕ ЦАРЯ - ШУТА В СЕБЕ ТЫ НАД СОБОЮ УЧРЕДИ" ПОЭТ - ЗЕМЛЯК СТАРОРУСЦЕВ Сидим в комнате на улице Ленина. Одна стена - сплошные полки с книгами, от пола до потолка, другая - картины, фотографии и подарки, напоминающие о море, кораблях, мечте... Загадки здесь нет, ибо две страсти всю жизнь владели хозяином этого жилища: любовь к изящной словесности и морской стихии. А еще как-то он заметил, что любимым стихотворением считает "Парус" Лермонтова. Замечательный, негромкий петербургский - ленинградский поэт и прозаик Вадим Шефнер, признававшийся в минувшем году, что "жизнь состоит из противоположностей: есть прекрасный цветок астра, а есть настырная болезнь астма", все-таки согласился дать нам интервью. За что ему особая благодарность. Тем более, что в начале года Вадим Сергеевич отметил 85-летие. Верой и правдой служили Санкт-Петербургу предки моего собеседника, переселившиеся сюда еще в XVII веке. Были среди них кораблестроители, флотоводцы, военные инженеры. На карте мира можно найти мыс имени прадеда - одного из основателей Владивостока. А представить Петербург без Вадима Шефнера многим тоже нелегко. Более 60 лет он в литературе. И еще Анна Ахматова, говорят, сетовала, что в полной мере он не оценен. - До Петра I Ваши предки переселились в Россию из Прибалтики. В нашем городе обосновались родственники по материнской линии. А всегда ли Вы чувствовали, что Ленинград-Петербург - Ваш город? - Да. Мой, конечно. Это естественно. Родился и рос, и старел здесь. Мало отсутствовал. Первое отсутствие - когда было мне четыре года. Мать отвезла из голодного Петрограда к няне в Тверскую губернию... Конечно, это мой город. - Какие у Вас самые яркие воспоминания детства? - Вот когда мы жили в деревушке Тверской губернии, там волки забегали, и меня из дому не пускали... А мылись там возле печи, русской огромной печи. И не только я, шкет, а взрослые тоже. Потом, когда вырос, думал, чем же это объяснить? Некультурностью что ли? Почему же баню построить не могли? От историков узнал, что в некоторых губерниях мылись так, возле русской печки. (А еще он признавался, что в детстве не оставляли мысли о еде и тепле. Сокрушался: "И кто знает, проведи я свои детские годы в сытости, тепле и холе, не получи я того жестокого тренажа - смог ли бы я выдержать голод и холод ленинградской блокады?" - И. К.) Потом мы вернулись в Петроград, а когда мне пошел седьмой год, поехали с мамой к отцу в Старую Руссу (он был кадровым военным). Мама работала воспитательницей в детдоме и преподавала языке (знала французский и немецкий в совершенстве). Отец болел чахоткой и умер. Три года там прожили, навещали его могилу... - Уже давно Вы живете на улице Ленина. Никогда не хотелось, чтобы эту улицу переименовали? - С 1961 ода живу в этой квартире. Историческое название старинной улицы - Широкая, так, пожалуй, лучше. Но, с другой стороны, настало время, когда название "улица Ленина" - тоже редкость. Он тут жил, вот и переименова-ли. - Что Вам дорого в Петербурге? - Мой родной Васин остров. В просторечьи так и говорят, а василеостровцев называют васинцами. Мы жили там на Шестой линии. Помню великое наводнение в сентябре 1924 года. Мы с мальчишками бегали по бульвару, он-то выше уровня мостовой, вода все прибывала, и домой вернулись уже с мокрыми по колено ногами. - Как получилось, что Вы начали писать стихи? Как становятся поэтами? - В основном все началось с влияния мамы. Она любила поэзию, много мне читала, в особенности Пушкина. У нее была отличная память. В Старой Руссе я пошел в 1-й класс, и обнаружилось, что грамоту усвоил легко, а в смысле арифметики оказался тупым... И тут еще не очень пристойное влияние детдомовских ребят. Они меня дразнили Вадькой Косым, потому что левым глазом с младенчества не вижу, а там почти у каждого кличка была. И вот я еще и писать-то не умел, а ребята знали всякие частушки-коротушки. Я стал придумывать двустишья, не всегда приличные... В школе тоже стихи писал. А когда уже в Ленинграде в 6-м классе учился, неприятность вышла: поэму сочинил. Название не скажу, неприличное. - О чем же было это первое Ваше произведение? - На Васином острове неподалеку от нас находилась пивная. И я подумал, что же будет, если ее закроют. Нафантазировал. Придумал, что буржуй - владелец ее - завещал заведение сыну, а тот устроил там публичный дом: И дни и ночи напролет Туда шагал мужской народ, И прохиндею шла деньга, А бедным девкам - ни фига. И вот в итоге сорок дев Опасный заимели гнев... Ну а дальше идет сплошная матерщина. - А почему вдруг такие фантазии? - Да так... просто нравилось слово "бардак". Пивной уже нет... Любопытно, что на стенах рядом со столиками там были надписи: "Просьба не выражаться". Хотя иногда стоял сплошной мат (смеется). - И Вы обнародовали поэму? - Да, показал в школе ребятам. Они-то одобрили. Дошло до педагогов. И те очень милостиво отнеслись, но строго меня проработали. Грозились, что если еще что-то такое случится, исключат из школы. И маму вызывали... Всерьез-то я стал писать позже. В вуз поступить не мог, потому что идиот в смысле математическом... Могли еще придраться, что дворянского происхождения. - Вы всегда писали в анкетах "из дворян". А время-то было кровожадное. Не боялись? - Узнали бы, что солгал, так еще хуже было бы... А так закончил ФЗУ, поступил на фарфоровый завод "Пролетарий", где работал кочегаром по обжигу фарфора. И там в многотиражке опубликовали мои 3 - 4 стихотворения. (Ему довелось сменить разные занятия: был формовщиком в литейном цехе, библиотекарем, чертежником. Причем за короткое время. В автобиографии писал: "Сейчас и сам удивляюсь тогдашней своей непоседливости, но в те годы частая перемена мест казалась мне вполне естественной. Я все искал чего-то, а чего - и сам не знал. Все это время писал стихи, но, как правило, никому их, кроме ближайших друзей, не показывал". - И. К.). Потом - в газете "Смена" в 1940-м вышел первый поэтический сборник "Светлый берег"... В войну - рядовой части, оборонявшей Ленинград, корреспондент газеты... (Большая редкость, что в блокадном городе вышел тонкий сборник его стихов. А демобилизовался Вадим Шефнер в звании ст. лейтенанта запаса в конце 1945-го. Имеет медали и ордена Великой Отечественной войны и Красной Звезды. - И. К.). - Еще со школы многие мои сверстники выписывали в тетрадки ваши философские стихи о счастье, любви, человеческом достоинстве. Были среди них и такие: Умей, умей себе приказывать. Муштруй себя, а не вынянчивай; Умей, умей себе отказывать В успехах верных, но обманчивых. От чьей-то равнодушной помощи, От чей-то выморочной сущности... Отказывайся - даже тонущий - От недруга руки тянущейся! Не кажется ли Вам, что ныне нравственные критерии размыты более чем когда-либо? - Не знаю, не могу решать. Тогда нравственные критерии подвергались большему испытанию. Сейчас в обществе есть и здоровые силы, и нездоровые. Падение нравственности ощущается. К примеру, стремление заработать любыми способами. Но у многих это вызвано тяжелыми условиями жизни. И винить-то людей особенно не могу. Нынешнее поколение ищет свои пути, их найти трудно, это естественно. Вот что еще трагично - падение интереса к книге, чтению. Книги стоят дорого, их не покупают, стали меньше читать. Книгу заменил телевизор, бесконечные развлекательные передачи, импортные кинофильмы... - В детстве Вы делили людей на добрых и злых, позже - на умных и глупых, а сегодня? - Сегодня - на добрых и жадных. Все-таки наступила другая эпоха, эпоха практицизма. Некоторых бедность толкает к жадности, а, случается, жадность толкает к бедности. Злые обычно жадные. Но добрых людей, пожалуй, все же больше, чем жадных. - На что Вы рассчитывали, когда писали ненаучно-фантастические "Сказки для умных"? - На умных. Хотелось показать, как много вокруг непознанного. А обыкновенные вещи и дела, если вглядеться, часто оказываются необыкновенными. И вот еще что есть хорошего в нынешнем времени: много научных открытий. А чем больше человек узнает об окружающем мире, тем больше хочется узнать, тем мир таинственнее. Для фантастики это путь в будущее. - А открытие клонирования Вас не ошеломило? - Оно заставило задуматься. Это может обернуться печально. - В минувшем году прочла о том, что Вы пишете очередную сказку для умных под названием "Гость с балкона". О чем она? - Еще пишу, не закончил. Она о душевной смелости. Там начинается с того, что один молодой человек любит девушку, она его тоже. Потом вдруг она влюбляется в другого. В день свадьбы бывшая возлюбленная едет в коляске по главной улице небольшого городка, и выясняется, что отвергнутый ею на балконе своего дома развел костер. И дом его сгорел. Он остался в живых, стал нищим, но прославился. Ему старались подражать. Дальнейшее додумываю. - Как Вы считаете, умных людей с годами становится все больше или все меньше? - Не знаю. По-моему, сейчас все-таки увеличился шанс стать умным, образованным, развить свой ум. Ведь знание-то всеобщее растет. Как вы думаете? - Безусловно. А в судьбу Вы верите? - Я всегда рассчитывал на счастливый случай... - Помнится, из-за фамилии Вам пришлось пострадать... - Когда закончилась война, я вернулся старшим лейтенантом, начал печататься. А тут - борьба с космополитами. И меня один критик причислил к евреям, другие повторили. Как и прочих, стали ругать: упадочничество, неверие в советский строй... Печатать меня перестали. Года четыре это продолжалось. Занимался только переводами. Мы жили впроголодь. Подозреваю, что некоторые ругали даже зная, что я не еврей... Потом началась проза. И материально "жить стало лучше, жить стало веселее". - Чем заполнен Ваш сегодняшний день? - Пишу, но медленно. Часто одышка... Когда-то работал по ночам. Телевизор не смотрю из-за зрения. Да и неинтересно стало смотреть. Эти импортные фильмы, сериалы... скучно. Новости слушаю по радио. - Верно ли говорят: "мои года - мое богатство"? - Правильно. Но когда его слишком много, оно тянет ко дну. С возрастом приходит не только мудрость, но и глупость. Вот я чувствую, что стал глупеть. - А есть у Вас любимый афоризм? - У Киплинга есть хорошие стихи: " А у английского поэта XIX века Суинберна такие строки:
- Что должно быть главным, чтобы судьба сложилась? - Вера в себя и в своих ближних. - У Вас здесь среди книг - портреты Достоевского, Чехова, Зощенко. Это, конечно, любимые писатели... - Еще Гоголь любимый. А вот у Чехова есть рассказ "Беззащитное существо", прекрасный. Там он шутит. Чувство юмора - одно из главных в жизни. У меня есть стихи: Над собой умей смеяться Не над кем-то, не над чем-то, Смейся, презирая беды, - И в одном лишь будь уверен: (1968 г.) У Вадима Сергеевича потрясающая память. Он может подолгу читать наизусть любимые стихи Пушкина, Блока, других поэтов, в чем я убедилась сама. - Знаете, был такой случай. Много лет назад я шел по улице, поскользнулся, упал, расшиб колено, стал злиться на дворника, выругал его неприлично. А когда проходил мимо другого дома, с крыши упал кусок льда. Примерно в трех-четырех шагах передо мной. И я понял, что если бы там не поскользнулся, то здесь меня по балде льдиной-то и убило бы... Мысленно я простил дворника, попросил у него прощения... Беседовала Ирина КОРОЛЕВА (газета "Вести"
(Санкт-Петербург), 15 апреля 2000 г.)
|
|
|
|
