«Городская топонимия Старой Руссы:

конфликт историко-культурных

традиций и аксиологических систем».

 

М.В.ГОРБАНЕВСКИЙ, доктор филологических наук, профессор, председатель правления некоммерческого фонда «Город Достоевского», председатель правления Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам, главный редактор интернет-альманаха «Соборная сторона»

"Naturam expellas furca, tamen usque recurret", - это латинское изречение, известное нам, в первую очередь, благодаря "Посланиям" Горация, можно по-русски перевести приблизительно как "Гони природу вилами, она все равно возвратится". Так говорили древние римляне, подчеркивая бесполезность и бессмысленность борьбы с тем, что развивается естественно, законно и т.п. Изречение это пришло мне на ум, когда я в содружестве с опытнейшим  старорусским краеведом Музой Ильничной Емельяновой ранней весной 2004 г. завершал работу над версткой книги «Улицы Старой Руссы: История в названиях».

Во-первых, в век высоких информационных технологий и Интернета, в век максимального технического обеспечения практически любых сторон жизни человека, явившихся как большим благом для мировой цивилизации, так и предвестием глобальных трагедий и катастроф, в том числе и экологических, особенно актуальными становятся новые попытки историко-культурного осмысления человеком мира видимого и невидимого, сознательного возвращения человека к базовым философским концептам мировой цивилизации. 

Во-вторых, как бы ни "гнали природу вилами", как бы ни упрекали в минувшие десятилетия целую плеяду отечественных лингво­культурологов (объектом научных исследований которых становилась русская языковая личность, или древняя славянская мифология, или ономастика и топонимика), например, некоторые маститые синтаксисты, фонологи или даже академики-этимологи, в бесперспективности и ненужности этого направления в советской лингвистике, жизнь доказала как раз обратное: без объективных данных лингвокультурологии сейчас нет и не может быть ни полнокровного теоретического языкознания, ни эффективной современной (следовательно, и прибыльной, что тоже немаловажно) лингводидактики. и герменевтики. Напомню то, о чем я неоднократно говорил и писал, - о важности дальнейшей разработки идеи "фонового знания и культурной грамотности". Фоновое культурное знание представляет из себя ассоциации и символы, при помощи которых воспринимается ощущение и впечатление их в усредненной форме восприятия мира. Это - многоуровневая смысловая схема, при помощи которой человек актуализирует смысл и значение, осознает и обрабатывает различного рода обобщения (ср. в этом контексте важность одного из достижений современной топонимики - обнаружение семиотического кода внутригородского пространства через совокупность урбанонимов одной территории). Следует одновременно напомнить, что фоновая культурная грамотность складывается в рамках прежде всего национальной культуры, в ходе различных межкоммуникационных форм общения и особенно при овладении национальным языком.

В-третьих, вспомнил я изречение Горация еще и потому, что мы находимся на этапе возрождения славянского и русского национального самосознания, чему в немалой степени способствуют серьезнейшие исторические, археологические, лингвистические, этимологические, ономастические исследования. Даже просвещенная Европа (культура народов которой насчитывает тысячи лет, а не всего два с лишним века, как у США, намеренно осуществляющих по всему миру аксиологическую экспансию своих весьма сомнительных ценностей и своей, пусть мне простят невольный неологизм, "фаст-культуры", столь же вредных европейской душе, как и "фаст-фуд" организму живого человека), повторяю, даже просвещенная Европа, пытающаяся построить некий "общеевропейский дом", вовсе не намерена отказываться от национальных традиций и национальной картины мира каждого из народов этого нового дома, национальных семиотических, фольклорных и мифологических традиций. Десятки лет концептуальная картина мира русских была полузапретной темой в советской гуманитарной науке, в том числе и в филологии, несмотря на чудовищные обвинения в адрес русского народа в гегемонии и русификации национальных культур народов СССР. Положение начало изменяться с конца 80-начала - начала 90-х годов, но и потом уже новые власти, не только не способствовали возрождению русского национального самосознания и превращения базовых концептов и исторических традиций русской культуры в аксиологическую схему, как воздух необходимую для духовного спасения страны, но наоборот - полностью открыли шлюзы мутным потокам иноземной эрзац-культуры на телевидении и радио, в системе образования, в музыкальной культуре, в СМИ и т.д.

В-четвертых, я вспомнил это изречение еще и потому, что в богоспасаемом граде Старая Русса, который мы ныне с полным правом нарекаем – прежде всего благодаря выдающимся открытиям наших коллег-археологов! - «городом с тысячелетней историей», - даже при полном отсутствии желания со стороны руководителей исполнительной и представительной власти - никуда не уйти от темы выборочного, научно обоснованного восстановления ряда исторических названий улиц.

Перед нами, отечественными учеными-гуманитариями, жизнь действительно поставила ныне актуальную и сверхсерьезную задачу - задачу дальнейшего глубокого и всестороннего изучения и частично – возрождения русской языковой и аксиологической картины мира через национально-культурные концепты.

Познание в современном обществе - это концентрационный лагерь культуры (причем на воротах лагеря - надпись "Храм науки"). В него людей вводят поодиночке. И тех, кто что-то нашел на рудниках, уже не выпускают: нужно шлифовать алмаз или искать новые. Но выйти с алмазом из лагеря нельзя. Истина, добываемая наукой, оказывается мозаичным отражением мира в разного рода стеклах, методическая шлифовка которых и есть основное занятие ученых. Вот вы познали: какая-то новая небольшая часть мира отразилась в вашем стекле. Судьба этого отражения в самом мире вас как собственно ученого уже не волнует. Вы шлифуете новые стекла метода, эксперимента, теории. И слепнете в этом тонком, кропотливом занятии. И не видите, как другие крадут эти стекла и пускают ими зайчики в глаза друг другу, возжигают жизненные поверхности, собирая и подчиняя себе лучи.

Лагерь этот - бесконечное познание истины - не ведает ничего святого, потому что самый страшный обскурантизм - обскурантизм безостановочного искания истины: узник не видит вокруг себя другого мира. Глубину своих рудников он принимает за открытость земных просторов и никогда точно не знает, кто его мирской патрон.

Объединить ученых и науку можно, только понимая научное творчество как продолжение творчества этического, как переход поступка в познание. В этом подлинная ответственность. Быть не ученым человеком, а человеком-ученым. Ученый - не профессия, а познавательная стадия человеческой жизни. Когда поступку требуются специальные знания, человек познает, а познав, создает, то есть действует с искусством…

Живое движение по границам культурных сфер - единственный способ оказаться ни за границей, ни внутри собственной, по-лагерному оккупированной территории. Эта идея Бахтина способна дать основу для культурного объединения гуманитарии.

Обновляющийся мир требует и новой социальной практики, и новой гуманитарной теории. В этом на первый взгляд аксиоматичном суждении, тем не менее еще не ставшем важным стержнем лингвокультурологии и ономастики, истории и археологии, экологии культуры на рубеже XX-XXI веков,  мне видится один из наиболее существенных ключей к выявлению и пониманию важности тех исследований, которые ведутся сейчас учеными разных специальностей в Старой Руссе и Южном Приильменье. Вопрос о том, что первично - теория или практика - заведомо некорректен. Гуманитарная теория и анализирует, исследует практику, и, часто самим фактом исследования, изменяет, развивает ее в том или ином направлении или задерживает, консервирует ее. Фило-логия как любовь к слову есть причина всякой гуманитарной науки, но она же есть и стержень всей гуманитарии как наука о любви, а любовь - высшая форма общения. И если старая филология (XIX-XX вв.) разъединяла науки по разным текстовым сферам, то новая филология обязана объединить их по принципу диалога (в том числе - аксиологического диалога) людей, эти тексты создающих.

Лингвист, ученый, исследующий язык, - не археолог и на первый взгляд не имеет постоянного столь осязаемого контакта с прошлым человечества. Лингвист, изучающий происхождение онимов, разнообразных названий и наименований, имен собственных, названий, не имеет дела с памятниками материальной культуры, как археолог, поэтому ему не нужны нож, совок, кисть, клей, лопата, - постоянные атрибуты археологического поиска. Хотя стоп! Лопата бывает иногда очень нужна. Конечно же, не в прямом смысле. Дело в том, что порой имена доходят до нас в измененном, неузнаваемом виде. Или же из языка исчезает то слово, которое легло в основу топонима, и теперь мы не понимаем значения, смысла наименования города или реки. Вот тут-то лингвисту и необходимо, засучив рукава, взять в руки воображаемую лопату и слой за слоем «раскапывать» название, проникать в его прошлое, устанавливать первоначальную форму и основу. Так начинается увлекательный, сложный и кропотливый ономастический поиск.

Среди собственных имен больше всего, пожалуй, топонимов. Так называют в ономастике наименования разнообразных географических объектов - и природных, естественных, и рукотворных: гор и ущелий, городов и поселков, рек и морей, улиц и бульваров, пустынь и плоскогорий, площадей и проспектов, озер и океанов, переулков и набережных, долин и холмов... Термин топоним образован от двух греческих слов: topos - «место, местность» и onyma - «имя». Топонимика - научная дисциплина, изучающая географические названия; топонимия - совокупность наименований географических объектов одной, определенной территории: «топонимия Москвы», «топонимия Новгородской области», «топонимия Старой Руссы», «топонимия Соборной стороны» и так далее.

В принципе любое географическое название есть знак, являющийся частью лексической системы языка конкретного народа (например, русского). Оно выполняет прежде всего функцию индивидуализации (или идентификации) данного (то есть определяемого именно этим топонимом) географического объекта в группе однотипных объектов (когда нам нужно выделить данное озеро среди других озер края, данную деревню среди других деревень области, данную улицу среди других улиц города или района). Практически любой топоним образуется по основным законам языка и функционирует в речи в соответствии с ее основными правилами и традициями. Велика и социальная роль географических названий как совокупности ориентиров: как бы функционировала жизнь в Старой Руссе, не имей улицы названий?

Однако параллельно с функцией ориентира, «адресной функцией», топонимы - включая, разумеется, и внутригородские - выполняют и целый ряд других функций.

Географические названия мы с вами можем определить с этой точки зрения как историко-культурные и пространственно-временные вехи истории этноса и его языка.

Один из российских языковедов и культурологов, профессор Г.Д. Томахин однажды очень точно сформулировал специфику географических наименований: «Топонимы - неотъемлемая часть фоновых знаний носителей данного языка и культуры: в них, как в зеркале, отражается история данного поселения и освоения данной территории. Поэтому именно эта часть лексики издавна привлекает внимание не только филологов, но и историков, этнографов, географов».

Мысль эта вполне справедлива и для городской топонимии (то есть для совокупности всех названий улиц, переулков, площадей и набережных) Старой Руссы.

Названия улиц древних русских городов, оставаясь памятниками истории, языка, культуры, исторической географии, традиций, самосознания русского этноса, одновременно входят в прочную систему историко-культурных и пространственно-временных вех жизни России, формирующих неповторимый образ каждого из городов и весей.

Прошедшие сквозь века или же недавно вернувшиеся на карты старинных русских городов (как и названия самих городов, ср. Тверь, Нижний Новгород, Самара, Сергиев Посад и др.) из небытия благодаря настойчивости ученых, деятелей культуры, истинных москвичей, они для нас - не только свидетели важных и примечательных фактов из истории Москвы и государства.

Топонимы часто несут в себе уже исчезнувшие из активного употребления слова нашего языка, слова давно забытые, и в этом случае ценность таких наименований становится еще больше. К сожалению, Старая Русса, будучи очень древним русским городом, этим похвастаться не может - почти все старинные названия на карте Старой Руссы уничтожены в годы беспощадной и безбожной советской власти, столь же кощунственно относившейся и к храмам, монастырям, часовням, к другим памятникам духовных и историко-культурных традиций России...

Следует сказать и еще об одном объективном факте. Отнюдь не все старорусские топонимические «новоделы» советского времени неудачны или политизированы. Нет, там, где при создании названий новых объектов была учтена история, география, культура самой Старой Руссы и нашего Отечества (включая такую героическую ее страницу, как Великая Отечественная война), где брались во внимание какие-то индивидуальные черты улиц и площадей, там получались интересные и заслуживающие уважения топонимы: Минеральная улица, Новгородский переулок, улица Якутских Стрелков, Славянская улица, Соляная улица, улица Царицынский Источник и некоторые другие. Но все же это - исключения...

По последним данным, в городской черте Старой Руссы насчитывается около 180 улиц, переулков, площадей и набережных. Проведенные исследования показали, что из этих почти двухсот городских топонимов лишь пять  (т.е. всего 2,7 % !) ведут свою историю с периода до 1917 года. Это – Великая ул. в центре города, Калинина улица на Соборной стороне (не имеющая, слава Богу, никакого отношения к всесоюзному старосте М.И.Калинину), Кречевская улица, идущая за заводом «Химмаш» от Советской набережной до железнодорожной насыпи и названная так по направлению к старинному Кречевскому Никольскому монастырю, Кузнечный переулок близ железнодорожного переезда, отмеченный на карте Старой Руссы еще в 1901 году и располагавшийся между Городским валом и бывшей железнодорожной веткой на Новгород,  а также, разумеется, старинная Георгиевская улица (впрочем, немало пострадавшая и с 1930 по  1992 гг. носившая название ул. Урицкого – в честь одного из организаторов так называемого красного террора в Петрограде, председателя Петроградской ЧК Моисея Соломоновича Урицкого, убитого эсером в 1918 г.).

Отметим с глубокой горечью, что Георгиевская ул. де факто – единственное возрожденное историческое географическое название на карте Старой Руссы и, говоря об этом, склоним благодарно головы перед памятью старорусского пастыря архимандрита Агафангела, немало сделавшего, помимо массы других благих дел, и для восстановления исторической справедливости по отношению к топониму Георгиевская ул.

Помимо совершенно очевидных примеров, когда исторические названия в разных частях города в конъюнктурных политических, идеологических целях были заменены на так называемые названия-«советизмы», то есть когда, например, Каталова ул. превратилась в ул.Дзержинского, часть ул.Постоялые Дворы в ул.Ленина, Соломенная ул. на Соборной стороне – в ул.Октябрьских событий, Крестецкая ул. – в ул.Карла Маркса, Александровская ул. – в ул.Володарского, Покровская ул. – в ул.Возрождения, Дворцовая ул. – в ул.Пролетарской Победы, Мостовая ул. – в ул.Свердлова, Никольская ул. – в ул.Красных Командиров и т.д. В то же время на карте Старой Руссы есть и еще более вопиющие примеры [1] .

Так, наименования ул. Клары Цеткин (бывш. Поперечная ул.) и ул.Карла Либкнехта (бывш.Санкт-Петербургская, Петроградская ул.) помимо всего прочего еще и противоречат фонетическим нормам русской речи и трудны для произношения. Следует также подчеркнуть, что оба эти политических деятеля имеют прямое отношение к германскому и международному коммунистическому движения и никакого отношения не имеют ни к истории, ни к географии, ни к культуре Старой Руссы.

В советский период на карте города возникли и очевидные географические несуразности, когда однотипные названия (образованные от одной и той же производящей основы, например, от одной и той же фамилии), расположены не т.н. топонимическим «кустом» (что является одной из традиций русской городской топонимии и соответствует главной, адресно-ориентирующей, функции названия улицы). Так, например набережная Достоевского в Старой Руссе расположена в одной части города, а улица Достоевского проходит не вблизи от набережной, а в южной части города: она пересекает Суворовскую ул., принимает в себя слева Славную ул. и заканчивается около ул. 1 Мая (т.н. р-н Шанхай).

Еще один классический пример топонимического «чертополоха» - наличие 2-й Пролетарской улицы и ул.Пролетарской Победы при отсутствии на карте города 1-й Пролетарской улицы: такой мусор нужно или исправлять или вообще корчевать.

Еще один пример. В Старой Руссе существуют одновременно площадь Тимура Фрунзе и ул.Тимура Фрунзе. При всем уважении к памяти молодого летчика, защитника неба Старой Руссы Тимура Михайловича Фрунзе, Героя Советского Союза, погибшего в неравном бою с фашистами в 8 километрах от города в январе 1942 г., такую двойную топонимическую мемориализацию (напомним также, что в городе есть еще и Дом культуры им.Т.Фрунзе) следует признать избыточной; к тому же новым названием ул.Тимура Фрунзе было уничтожено историческое географическое название Троцкая (или Спасо-Троицкая ул.), данное по храму св.Троицы и направлению к Спасо-Преображенскому монастырю.

Ныне мировая цивилизация вступила в фазу войны с международным терроризмом. Августовские и сентябрьские террористические акты в России, особенно в Беслане, показали еще раз гнусное лицо терроризма, явление, которое любой нормальный человек должен осудить и принять участие в противостоянии террористам, в борьбе с терроризмом. На этом фоне на карте старинного русского города дико выглядят улицы Перовской (бывш.Коновалова ул.) и ул.Халтурина (бывш.Введенская). Историческое название Введенская улица связано с главным храмом этой части Старой Руссы - церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы XVIII в., до нашего времени не сохранившейся, но давшей наименование и целой части города - Введенская сторона. Во время Великой Отечественной войны церковь была разрушена, а на ее месте после войны создана городская электростанция. В 30-х гг. ХХ в. улица Введенская была переименована в честь одного из первых рабочих-революционеров, организатора «Северного союза рабочих» Степана Николаевича Халтурина (1856 – 1882 гг.) В феврале 1880 г. С.Н.Халтурин с целью покушения на императора Александра II произвел взрыв в Зимнем дворце, повлекший за собой гибель десятков безвинных жертв – от горничных и официантов до простых солдат. С 1881 г. член исполкома «Народной воли», исповедовавшей политику террора. Повешен в Одессе за участие в убийстве одесского военного прокурора В.С.Стрельникова. Отрадно, что никакого отношения к истории, географии и культуре Старой Руссы С.Н.Халтурин не имел.

Название ул.Халтурина следует назвать типичным примером советского и коммунистического идеологического диктата в топонимии, когда в ранг героев в СССР могли возводиться даже террористы, а их имена увековечивались на картах городов. В Старой Руссе это выглядит особенно прискорбно еще и потому, что до 1917 г. одна из центральных улиц называлась Александровской – в честь Царя-Освободителя Александра II, убитого в марте 1881 г. группой террористов-народовольцев, из организации, в которую входил и Халтурин (характерно также то, что Александровская ул. была переименована большевиками в честь их комиссара по печати Володарского-Гольдштейна).

То же самое можно сказать и о старорусской улице Перовской: во второй половине ХХ в. Коновалова улица была переименована и стала носить имя Софьи Львовны Перовской (1853-1881 гг.), деятеля революционного движения 1870-80-х гг., члена исполкома той же террористической организации «Народная воля», организатора и участницы покушений на Александра II. Повешена в Петербурге в апреле 1881 г. Слава Богу, что никакого отношения к истории, географии и культуре Старой Руссы С.Л.Перовская также не имела.

Перед нами в этих двух топонимах – ул.Халтурина (существующем) и Введенская ул. (уничтоженном) – представлен в наиболее обнаженном виде аксиологический конфликт и конфликт традиций в топонимии Старой Руссы: с одной стороны, историческое, традиционное, созданное самим народом название-ориентир, данное по православному храму (Введенская ул.), а с другой стороны - мемориальное название (следует подчеркнуть и то, что мемориальная топонимия – не есть объективная историко-культурная традиция русской топонимии !), уничтожившее историческое название и насильственно, по воле существовавшего тогда в стране политического режима, заменившее его на наименование, данное в честь террориста и убийцы (ул.Халтурина).

Чрезвычайно важно и то, что исторические географические названия являются составной частью историко-культурного ландшафта Старой Руссы, возрождение которого в этом старинном городе должно вестись комплексно и поэтапно; при этом восстановление исторических названий – это организационно наиболее простая, а с финансовой стороны – наименее затратная часть всей этой длительной и в целом сложной работы (ср. проект по возрождению историко-ландшафтного памятника – русла р.Малашки, о чем на конференции рассказал генеральный директор фонда «Город Достоевского» В.В.Красильников). 

В России накоплен существенный опыт изучения и восстановления исторических географических названий – от наименований городов и селений до названий улиц, площадей, переулков. Особенно значимым является опыт конца 80-х – начала 90-х гг. научно-общественного Совета по топонимии при Советском фонде культуры, возглавлявшемся академиком Д.С.Лихачевым. Велика роль в этом и личная роль самого Дмитрия Сергеевича Лихачева, фактически возглавившего в конце 80-х годов движение за восстановление исторических названий, возникшее стихийно как часть процессов оздоровления общества и возвращения его к непреходящей системе ценностей России. В частности, СФК провел две представительных всесоюзных научно-практических конференции (они носили одинакове имена): «Исторические названия – памятники культуры» (17-20 апреля 1989 г.) и «Исторические названия – памятники культуры» (3-5 июня 1991 г.). Во второй половине 90-х годов многие наработки ученых-топонимистов, их опыт, оценки и предложения удалось воплотить в тексте Закона города Москвы «О наименовании территориальных единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы», единогласно принятого Московской городской Думой 8 октября 1997 года (автору данного доклада довелось стать одним из главных разработчиков этого закона и докладывать его проект депутатам Московской городской Думы).

Приветствуя участников Всесоюзной научно-практической конференции «Исторические названия – памятники культуры», прошедшей в Москве 17-20 апреля 1989 г. (мне посчастливилось участвовать в подготовке и проведении этой конференциии, выступать на ней и быть ученым секретарем оргкомитета конференции) академик Д.С.Лихачев писал: «Понятие наследие духовной культуры народа вбирает в себя все многообразие созданных на протяжении веков памятников, от произведений великих мастеров до безымянных образцов народного творчества. Исторические названия, создаваемые в разные эпохи, как культурно-исторические свидетельства своего времени, также должны быть отнесены к памятникам. И как таковые они нуждаются в собирании, каталогизации и изучении… […] Репертуар современных названий, сформировавшихся в период с 20-х по 80-е гг. нашего столетия, вступает в противоречие с новым мышлением, идеологией пе5рестройки. Он перенасыщен именами-анахронизмами, отражающими атрибутику времен культа и застоя. Ситуация в этой сфере представляет собой безрадостно однообразную картину. Значительный культурный слой названий, входящих в культурно-историческую среду, был разрушен. Замена исторических географических названий «именами-новоделами» привела к изъятию из обращения и той комплексной культурно-исторической информации, которую несет в себе имя». [2]

Как прекрасно сказано – точно и образно, и как будто бы речь идет непосредственно о Старой Руссе и ее топонимии!

Уважаемые коллеги! Я хотел бы внести совершенно конкретные предложения, которые позволят нам сделать первые реальные шаги на пути восстановления справедливости по отношению к историческим названиям на карте Старой Руссы – города-музея, города-памятника, города с тысячелетней историей:

1.                          Создать компетентную топонимическую комиссию (еще лучше, шире – ономастическую комиссию, чтобы она занималась также экспертизой новых имен хозяйствующих субъектов – кафе, ресторанов, магазинов – ибо иначе и дальше будут возникать такие монстры, как дискотека «Тоска зеленая» напротив древнего Воскресенского собора). Эта комиссия должна быть сформирована из краеведов, историков, музейщиков, топонимистов, учителей словесности, других деятелей культуры, и должна действовать при главном архитекторе города (он мог бы ее и возглавить). Одна из актуальных задач данной комиссии - разработка рекомендаций для Старорусской думы о принятии аргументированного и научного обоснованного решения о возвращении на карту города части исторических названий. В эту комиссию стоит пригласить и руководителей объединений предпринимателей Старой Руссы, поскольку часть расходов (реально они невелики) на эту деятельность, в том числе, на изготовление специальных памятных досок об истории названий улиц, в конце и начале каждой улицы (есть такой очень хороший опыт в Москве) могли бы взять на себя именно старорусские предприниматели; кстати говоря, это будет одной из форм их участия в построении гражданского общества, в чем не последнюю роль играет именно социально ориентированный бизнес. Лично я как специалист-топонимист с многолетним стажем тоже готов оказать в городу необходимую интеллектуальную помощь – как в создании комиссии, так и в разработке ее документов.

2.                          Вторая задача данной комиссии -  разработать «Положение о порядке наименования и переименования улиц, площадей, набережных, переулков, проездов, аллей и скверов в г.Старая Русса» и представление его на утверждение в Старорусскую городскую Думу. Моя помощь в работе над этим документом также непременно будет городу оказана.

3.                          Рекомендовать основным кандидатам на выборах в мэры города включить пункт о выборочном восстановлении ряда исторических названий улиц в свои программы.

Разумеется, любое восстановление старинного названия улицы, переулка, площади должно быть аккуратным и точным – как любая научная реставрация, и здесь не должно быть места ни кампанейщине, ни псевдолиберализму, ни необольшевизму. Но, согласитесь, и отставать нашему древнему городу нельзя – ни от Москвы, ни от Санкт-Петербурга, ни от Господина Великого Новгорода.

В завершение – еще одна цитата из Д.С.Лихачева: «Возрождая историко-культурную преемственность в топонимии, мы возвращаем тем самым культурные ценности нашего народа, протягиваем связующие нити от настоящего к прошлому и от прошлого через настоящее к будущему. Возвращение и охрана исторических названий – благородная социальная и культурная задача !» [3]

Уважаемые коллеги! Дорогие современники! Возродить к жизни старинные наименования полутора – двух десятков старорусских улиц в центре древнего города, а также на Соборной и Введенской сторонах, на мой взгляд, действительно значит связать разорванные нити, идущие к нам из прошлого, передать их потомкам, оберегая от посягательства сил, отказывающихся наследовать историко-культурное достояние наших предшественников.

 Научная конференция «Старая Русса и Приильменье в контексте древнерусской культуры –  от тысячелетия к тысячелетию. Проблемы археологии и комплексного источниковедения» призвана дать новый импульс благородному патриотическому движению за возвращение старинных топонимов в Старорусском крае, ибо исторические географические названия – это культурообразующие скрепы между прошлым, настоящим и будущим.