|
|
|
|
|
|
Эхо войны ПАРТИЗАНСКАЯ СВЯЗНАЯ Сейчас Антонина Михайловна Лемма — бабушка. Милая бабушка в платочке, повязанном под подбородком, в чистеньком фланелевом халатике и мягких незаменимых валенках. Заботы ее сейчас — о доме, о здоровье раненого-перераненного на войне мужа, думы — о нем же, о дочери и внуке. А память — о молодости, перечеркнутой войной. Не знаешь, так и не подумаешь никогда, что эта неторопливая в движениях и словах, ясноглазая, спокойная старушечка когда-то была партизанкой. Нет, в отряде она не числилась, на боевые операции не ходила. Ее партизанская “должность” — связная. Это и разведка, и передача данных народным мстителям, и помощь им — в чем ни попросят. От работы связного часто и во многом зависел успех партизанских вылазок. За вклад в освобождение родного края А. М. Ленихина приравнена к участникам Великой Отечественной войны.
Выселение Антонина Михайловна — в девичестве Демина — коренная старорусская. Выросла она в деревне Бологижа Дубовицкого сельсовета, в ту пору большой и красивой. Немцы деревню спалили, многих жителей погубили, А дом Деминых не тронули. Приглянулся он фашистскому генералу. Отец Антонины был мастером деревянных дел и любил красивое. Мебель для семьи он делал сам — уникальную, какой ни у кого нет, а сам дом — от фундамента до крыши — одел в резные кружева. Сказка получилась, а не дом. Немецкий чин приказал разобрать его и вывезти Германию — для себя, наверное. Деминым милостиво “разрешил” убираться. В спешке мать и дети покинули родное гнездо. Последний 13 оглянулась Тоня на деревню: их дом, словно привидение, стоял в окружении берез на пепелище... Обосновались беженцы в деревне Панютино Подгощского сельсовета Шимского района. Панютино — медвежий угол: лес со всех сторон на много километров. Деревеньки в нем были рассеяны, как горошины, маленькие, небогатые. Такая глушь — самое место для партизан. Они ее и “освоили”. И ничего, что деревушки кишели немцами. Партизаны свое дело знали и делали. От их внезапных налетов сотнями падали вражеские головы, выводилась из строя техника, летели под откос поезда. Каждая в отдельности операция, по сравнению с фронтовыми, была, может, и незначительной, но в сумме они подтачивали и подтачивали фашистскую мощь. И главное, били в тылу, “изнутри”, чаще всего там и тогда, где никто не ждал. А куда бить, в своем краю сообщала партизанам Тоня. Данные о перемещении врага, о наличии людской силы и техники, о концентрации их в определенном месте, о самых удобных путях подхода давала в отряд она. Почему именно ее они выбрали в связные, почему ей поверили больше, чем другим? Наверное, ненавидела врага так, что ненависть эта огнем полыхала в ее глазах и обращала на себя внимание. Или потому, что смышленая была, аккуратная в делах, языкастая, за словом в карман не лезла. Любое подозрение с себя смахивала одной только фразой. А может быть, еще и потому приглянулась она партизанам, что к ее домишку выходить было проще, чем к другим; он стоял ближе всех к лесу. Немцы, деревенские старосты долго Тоню ни в чем не подозревали. Пока... Летчик Стенчев В этот зимний день случилось событие, которое накрепко и окончательно связало семью Деминых с партизанами. За околицей деревни упал советский самолет. Кусты, глубокий снег, небольшая высота, с которой он рухнул, смягчили удар, и летчик остался жив. Он сразу было решил идти в лес искать партизан, уже пошел, но Тоня его догнала, побежала якобы рукавицы забытые отдать. А сама шепнула, чтоб как стемнеет, шел к последней у леса сарайке и там спрятался. Вот-вот должны были прийти от партизан, и летчика она обещала им передать “из рук в руки”. Но из отряда в ту ночь не пришли, а утром деревню заполнили немцы: явились искать летчика Бориса Стенчева. Само собой, сразу к Деминым: “Где?” — Нет у нас! — Как это нет! Ты зачем его догоняла, о чем шепталась? — приступили к Тоне. Она — глаза честные-честные, рука на сердце — сто раз повторила одно и то же: “Рукавицы отдала, да как идти до ближайшей деревни показала. А уж куда он ушел, неведомо”. В доме сделали обыск, только где искать — избенка, что мышиная норка, все на виду. Не нашли. Борис же был спрятан... на кровати, завален всяческим тряпьем. Никому в голову не пришло пошарить там. А потом целый месяц он прятался в подвале, под печкой. Был случай, когда немцы вывели всю семью на дорогу, поставили перед пулеметом — расстреливать. Последний раз спросили, где летчик. И опять в ответ: “Не знаем!” Спас всех тогда полицай, Федором его звали. Отвел в сторону главного, что-то ему шепнул. После этого немцы забрали пулемет и ушли. Борис потом рассказывал, что если бы хоть один выстрел услышал, вышел бы из подвала. Хоть одну сволочь, да застрелил бы из своего оружия. И неважно, что сам получил бы пулю. Семья Деминых продлила его жизнь на несколько лет. Но он все-таки погиб. Пал смертью храбрых, освобождая Прибалтику. Его могила находится в Литве. Брат Бориса Стенчева — Вениамин — не раз приезжал в гости к Тоне — уже Антонине Михайловне Ленихиной. Привозил фронтовые письма Бориса. В них он тепло, с любовью отзывался о молоденькой партизанской связной и обещал после Победы ее обязательно разыскать. И еще писал, что у него теперь две мамы: одна своя, родная, а другая — Наталья Никитична Демина, Тонина мать. Она подарила ему жизнь во второй раз. Военные “перевертыши” Война — штука конкретная: враг — это враг. Он пришел убить тебя, ты должен опередить его. Но бывали на пути Антонины Михайловны встречи с врагами, которые вопреки всему ее выручали. Почему? Может, юность жалели, а может, сами эту войну ненавидели. Один немецкий офицер, например, спас ее, уже умиравшую от холода. Вот что тогда случилось. По партизанским делам Тоне нужно было наведаться в соседнюю деревню. Но для этого следовало получить пропуск. Пришла в комендатуру, объяснила, зачем: платье, мол, сшили, надо забрать. Немец главный смеется, что-то бормочет по-своему. Переводчик переводит: поцелуй, и получишь. Вместо поцелуя Тоня плюнула в лицо фашисту и убежала. Но далеко не убежишь. Вечером в дом пришли немцы, объявили о наказании. Сказали, выбирай: или год дорожных работ, или сутки карцера (карцер — не отапливаемая, насквозь промерзшая баня). Еще чего, на фашистов год горбатиться! Конечно, в баню, подумаешь, сутки на морозе! Но сутки эти чуть не стоили девушке жизни. Она замерзла до обморока, до потери памяти, чуть-чуть бы еще — и все. Да только вражий офицер, увидев плачущую маму, спросил, в чем дело. Узнал и велел привести девчонку домой. Ее не привели — принесли. Еле-еле отогрели на печке. Нормальный ли это поступок врага? А еще много доброго сделал для Деминых, для деревни, для партизан полицай Федор. В Панютине было их два. Один из кожи лез, чтоб немцам угодить. Уж сколько народу он в Германию отправил! И Тоне “путевку” обещал. Другой — тот самый Федор — помогал. Он знал, хорошо знал, у кого и где прячется летчик, но “начальство” от дома Деминых отводил. Он же семью от расстрела спас, а Тоню — от Германии. И данные кое-какие партизанам передавал. Многие спаслись и выжили благодаря таким вот казусам военного времени, совсем невражеским поступком врагов. Раны, которые не заживают По миллионам жизней и судеб прокатилась война проклятым своим колесом, без времени свела в могилы бессчетное число людей, и старых, и малых, вся вина которых только в том заключалась, что не покорились рейху, не восславили Гитлера. В Бологиже, куда вновь после войны маме перевезла семью, куда ни зайди в лес — убитые, оружие, боеприпасы. Сейчас все это время уже землей затянуло, а тогда... Дочка Антонины Михайловны, которая в пятидесятых годах родилась, когда к бабушке на каникулы ездила, все это видела и помнит. А сколько горькой памяти война оставила по всему миру! 26 апреля 1942 года брат А. М. Ленихиной — Николай Демин тоже сложил голову, захоронен на Пискаревском кладбище в Санкт-Петербурге. Его имя занесено в Книгу Памяти, сестра ее хранит как реликвию. Сгинул, пропал без вести на фронте отец, что случилось с ним? Где покоится его прах, так до сих пор и неизвестно. Она и сама чуть не погибла. Весной 44-го, сразу после освобождения Новгородчины, Антонину как ответственного и активного человека командировали в г. Райне (Восточная Пруссия) за скотом. Несколько человек пригнали стадо больше 100 голов. Пока формировали его на хуторе, банда фашистских недобитков обстреляла командированных. Антонина была ранена в ногу, попала в госпиталь. Как только смогла ходить, выпросилась: без нее земляки не уходили, ждали. Стадо гнали домой больше года: вернулись после Покрова. И День Победы в пути встретили. После войны жизнь
Антонины Михайловны была наполнена
трудом, заботами. Прожила она ее
достойно, не хвастаясь своим прошлым.
Многие из знакомых узнают о ее
партизанских делах только когда
спрашивают, почему на ее праздничном
жакете военные медали. Т. ВЕТРОВА.
|
|
